Посмотри в мои глаза

Когда я вернулся с пробежки, Матвей все еще спал. Он пропустил завтрак. Александровой на нем я тоже не видел. Впрочем, и на стрельбище, где проходило состязание по стрельбе из лука, никто из них не явился. В конец измаявшись от мысли, что они могут быть вместе, я оставил отряд на изумленного Пашу и ушел проветрить мозги за территорию лагеря. И вот теперь он и его любопытство настигли меня за обедом в столовой.

– Нормально все, – бурчу я, вгрызаясь зубами в бутерброд, вкуса которого даже не чувствую.

– Как скажешь, – иронично тянет Паша, стреляя в меня глазами, а потом быстро переключается на другой вопрос: – Руководство попросило нас синхронизировать списки выходных на ближайшую неделю. Матвей хотел в понедельник поехать в город. Я думал про четверг. Ты же ближайшую субботу бронировал, если не ошибаюсь?

– Угу, – отвечаю угрюмо.

Суббота – это встреча с Таней. Встреча с Таней – почти стопроцентный секс. Секс – то, что мне как воздух необходимо, чтобы сбросить напряжение. Я, черт возьми, живу, чтобы наступила суббота.

– Ты такой унылый, когда без настроения, – морщится приятель и, взяв в руки ложку, налегает на борщ.

Показываю ему средний палец и отодвигаю от себя поднос с едой. Хочу сказать, чтобы не лез ко мне, но тут на горизонте появляется Александрова в компании вожатой Кати, и я мгновенно забываю о Паше и его любопытстве. На стерве ярко-желтое платье с воротником-поло и белые кеды. Светлые волосы струятся по плечам, на губах играет легкая улыбка. Солнце светит ей в спину, создавая вокруг нее светящийся ореол. Если бы не знал ее подленькое нутро, сказал бы, что выглядит она сейчас как ангел.

Проследив за моим взглядом, Паша издает понимающий смешок.

– Дружище, так вот оно что! – довольно скаля зубы, шипит он. – Это новенькая, что ли, причина твоего поганого настроения?

– Чушь не неси, – огрызаюсь я, в глубине души понимая, что слишком бурной реакцией выдаю себя с головой.

– Ты бы видел лицо свое, Кир. – Паша силится подавить приступ смеха. – Скажу тебе прямо, ты спалился.

– Это не я спалился, а Матвей, – цежу я так злобно, что Паша удивленно таращит на меня глаза.

Господи, да что со мной происходит? Весь дискомфорт, накопившийся за утро, выливается в совершенно несвойственную мне раздражительность, направленную на ни в чем не повинного Пашу.

– А Матвей тут при чем? – приподняв брови, уточняет друг после длительной паузы.

– Он с ней обжимается, не я. – К счастью, мой голос звучит чуть спокойнее.

– Это тебя беспокоит? – изумляется приятель.

– Меня это не беспокоит.

– Ну, ладно. – Он задумчиво прикусывает губу. – Тогда ты не расстроишься, узнав, что она ему не по зубам и вчера он до утра облизывал Ларису.

Простите, что? Наверное, я не могу скрыть удивления, перемешанного с облегчением, в своем взгляде, потому что Паша начинает ржать как конь.

– Сочувствую, друг, – говорит он с дружелюбной иронией. – Но, кажется, и тебе там ничего не светит. Новенькая за пару дней лихо отшила физрука и Матвея. Непохоже, что ее интрижка в детском лагере интересует.