Посмотри в мои глаза

«Надо идти. Надо идти, Лера. Не стоит плакать. Кирилл очень трепетно относится к женским слезам, не стоит выводить его на эмоции таким способом. Это нечестно по отношению к нему. А такси можно подождать и на улице».

– Что ж, – проглатываю тугой горький ком в горле и наклоняюсь, чтобы взять в руки сумку. – Я пойду. Провожать меня не надо. Спасибо за все.

«Ну, иди же скорее, чего ты застыла», – подгоняю себя мысленно. Глаза уже на мокром месте – выдержки хватит лишь на то, чтобы дойти до двери. В лифте поплачу. Делаю шаг, который ощущается так, словно к ногам привязали гири. Потом еще один – становлюсь чуть ближе к Кириллу, но на деле приближаю только наше финальное расставание.

– Стой, – звучит отрывистый приказ, и я застываю. – Сумку оставь и иди сюда.

Сквозь пелену слез мои глаза фокусируются на его лице. Несмотря на жесткие интонации, Кирилл выглядит… Он выглядит расстроенным и уставшим. Это я его так измотала? Наши отношения?

– Ну, чего застыла? – говорит чуть мягче. – Сказал же, сюда иди.

Ручки сумки выскальзывают из моих ослабевших пальцев, а дно с глухим стуком ударяется об пол. У меня внутри пепел. И я очень боюсь. Но все же заставляю себя двинуться ему навстречу.

Кирилл явно не собирается облегчать мне задачу. Просто ждет и смотрит, как я медленно сокращаю расстояние между нами.

– Пришла, – шепчу я, едва дыша, когда между нами остается пара шагов. – Что теперь?

Я все еще держусь, заставляю себя это делать, чтобы не начать необратимый процесс погружения в омут безумия, но рядом с ним это делать сложнее. Знакомый пряный аромат бьет по оголенным нервам, заставляет судорожно тянуть носом воздух, чтобы запустить в себя как можно больше запаха. Законсервировать внутри. Оставить себе как напоминание о чем-то прекрасном, чем мне не суждено обладать.

– Пришла, – подтверждает Кирилл, опуская горячие ладони мне на талию в собственническом жесте, от которого плавятся мои внутренности. – И теперь никуда не уйдешь. Не отпущу.

Я сейчас туго соображаю, и смысл его слов не сразу до меня доходит. Но последнее, что я вижу, прежде чем губам становится горячо, а рот заполняет тонкий вкус кофе и мяты, – это то, как вспыхивают огнем серые глаза. Кирилл меня целует.

Глава 43

Чувствую себя так, словно заледеневшее в вечной мерзлоте тело впервые за долгое время попало под прямые лучи горячего солнца. Словно хрупкий лед мелется в крошку от нежных прикосновений, течет, растворяя все ненужное, позволяя добраться до важного, того, что действительно имеет смысл. Какой? Кирилл меня не отпускает, он меня целует, а я так сильно его люблю.

Двухдневная щетина на его лице покалывает кожу на моем подбородке и щеках. Его язык легко раздвигает мои губы, сплетаясь в чувственном танце с моим языком. Руки на моем затылке путаются в волосах. Наши тела тесно жмутся друг к другу. Но в движениях нет привычной спешки, дикого огня, жестокой требовательности и страсти, подчиняющей себе тело и разум, будто нам обоим достаточно этого деликатного и нежного обмена ласками. Будто бы они как повторное узнавание друг друга. Через годы заново. Как сбывшаяся мечта.

Я пока не знаю, что все это значит. Но слова Кирилла, что он меня больше не отпустит, проливают на мое израненное сердце безумный лучик надежды. Может быть, вот он – финал наших страданий. Может быть, мне именно это и нужно – чтобы не слушал меня, не отпускал.

– Не знаю, что ты там себе опять навыдумывала, но никуда ты не поедешь, – словно подслушав мои мысли, повторяет Кирилл, отрываясь от моих губ. – Ни сегодня, ни в другой день.

– А дядя говорит, что ты ему сообщил о моем возвращении, – шепчу я.

– Со мной, Лера, – с усталым вздохом говорит он. – О возвращении со мной. Я собирался лететь, потому что пора проверять, что там за обстановка с ремонтом сейчас. А ты подумала, я тебя в одиночестве в «Синичку» отправлю?

– Не знала, что думать, – признаюсь я. – У нас так все неопределенно, что я просто не понимала…