– Ты за весь вечер едва сказала мне пять предложений, а теперь предлагаешь прогуляться в парке аттракционов? – иронично уточняю я.
– Не будь таким занудой, Гордеев. – Она забавно морщит нос и улыбается. Смена ее настроения если и удивляет, то не настолько, чтобы я ей отказал.
– Если хочешь, зайдем.
В парке все сверкает неоновыми огнями, какофония звуков прерывается скрипучим треском игровых автоматов. Парк совсем небольшой по площади, но аттракционов тут наставлено предостаточно.
– Прокатишься со мной? – спрашивает Лера, указывая на цепочную карусель.
Я отрицательно качаю головой.
– Ну же, – настаивает она, внезапно беря меня за руку. – Давай повеселимся!
Короткого прикосновения оказывается достаточно, чтобы я испытал ощущение, словно выбивают почву из-под ног, те же эмоции, ту же бурю. Я смотрю на бывшую девушку своего друга, на ее хрупкую и тонкую кисть, сжимающую мою руку. В груди снова что-то екает. Если у меня есть хоть немного мозгов, я остановлюсь на этом. Прямо сейчас. Но, очевидно, мозгов у меня, когда дело касается Леры Александровой, нет, потому что сияние фиалковых глаз и робкая улыбка затмевают все доводы рассудка.
Она как магнит, от которого сложно оторваться. Мягкий июньский бриз шевелит белокурые волосы, заставляет тонкую ткань платья льнуть к идеальному телу. Мой взгляд скользит в скромный вырез, опускается на ее грудь, задерживается лишь на мгновение и снова возвращается к лицу.
– Один раз, – соглашаюсь я под барабанную дробь пульса, получая в награду какую-то испуганную, но, несомненно, искреннюю улыбку.
Глава 17
Катание на каруселях – точно не та активность, которой я планировал посвятить свободное время этим вечером, но, если я буду честен сам с собой, признаюсь, что давно так не кайфовал.
После двух кругов на цепочной карусели Александрова тянет меня на автодром, где мы минут пятнадцать, как подростки, тараним друг друга на допотопных машинках, а потом – на скрипучее колесо обозрения.
– Ты уверена, что это безопасно? – спрашиваю я, скептически осматривая древний аттракцион с пластиковыми сиденьями и открытыми кабинками, внутри которых гуляет ветер.
В ответ Лера заразительно смеется:
– Доверься мне. Я уже каталась.
Давно стемнело. Колесо медленно несет нас вверх. Вокруг все, кроме темного неровного круга озера, горит яркими огнями. Лера напротив меня кутается в толстовку, скрестив руки на груди, и с неподдельным восторгом глазеет по сторонам. Я огней просто не замечаю. Вижу только ее. То, как ветер с озера играет в ее волосах. Как нежный профиль четко вырисовывается на фоне темного неба. Как блестят ее глаза. И вдруг ясно понимаю, что пропал. Подсознательно боялся этого с момента первой встречи, именно поэтому так старался избегать ее, но все оказалось тщетно.
В своей жизни я ошибался много раз. Ошибся и в ней? Все, что я узнал об этой девушке за этот короткий отрезок времени в лагере, кричит о том, что она не может быть такой, какой я считал. Она добрая, искренняя, спонтанная, готовая прийти на помощь: в том, как она общается с детьми, абсолютно нет фальши. Тогда чем была эта история с Вадиком? Есть ли в ней двойное дно, о котором он умолчал?
Я испытывающе смотрю на Леру, которая сидит напротив. Женщины – сложные создания. Понять, что у них на уме, всегда непросто, но я еще никогда не встречал никого, кого бы мне хотелось понять больше, чем Александрову. Чем больше узнаю ее, тем загадочнее она кажется. И, уж конечно, нет в ней ничего общего с теми, с кем я встречался раньше.
– Красиво, правда? – с тихим вздохом говорит она, не отрывая взгляда от полоски огней на набережной.