Несмотря на многочисленные обещания, которые я себе давала, мое сердце пропускает удар, когда он, расправив широкие плечи, лениво кивает хозяйке и, не сводя холодного взгляда с моей застывшей фигуры, двигается прямо на меня.
Его лицо – как маска. На нем нет ни злости, ни радости, оно совершенно нечитаемо, и все же я каким-то шестым чувством понимаю, что, несмотря на невозмутимый фасад, Александр в бешенстве. Достигнув моего стола, он без приглашения отодвигает для себя стул и садится, молча прожигая меня глазами. Лицо его остается суровым, мрачным, но даже это не в состоянии лишить его невероятной мужской привлекательности.
Боже мой, о чем я только думаю?
– П-привет, – говорю я, стараясь сгладить неловкость, потому что на нас уже начинают глазеть те немногие постояльцы, которые в такую рань вышли на завтрак.
Александр не отвечает на приветствие, продолжая с маниакальным упорством буравить меня глазами.
– Как ты меня нашел?
На этот раз он чуть заметно улыбается, но улыбка выходит надменной и самоуверенной.
– Обычно я нахожу то, что ищу.
Его откровенный ответ вызывает во мне странное чувство. Кажется, что пол начинает проседать под ногами, что крайне глупо – я ведь сижу, и подо мной деревянный настил, который от земли едва ли отделяют десять-двадцать сантиметров.
– А ты неплохо устроилась, – замечает Алекс, впервые бросая взгляд по сторонам увитой зеленью террасы. – Твоя бабушка на грани нервного срыва, подруга Аня умоляет найти тебя живой, находясь в полной уверенности, что тебя похитили, а ты в это время преспокойненько завтракаешь в этом очаровательном месте.
– Это совсем не так, – возражаю я, испытывая болезненный укол совести от его слов.
– Тогда просвети меня – как, – жестко предлагает он, и в его глазах я замечаю разочарование.
– Мне нужно было время, – лепечу я. – И я собиралась позвонить им сегодня.
– Тебе нужно было и ты собиралась? – повторяет Алекс. – Прошло три дня! Неужели ты совсем не думала о людях, которые могут беспокоиться из-за твоего бесследного исчезновения!
Алекс не повышает голоса, но в его стальных глазах я безошибочно определяю предостережение. Говоря о людях, которые волновались, он имеет в виду и себя тоже?
– Я предупредила бабушку…
– Ты сказала своей бабушке, что тебе нужно уехать и ты будешь без связи, – жестко цедит он. – Бедная женщина уверена, что тебя похитили!
Чувствуя, как от справедливых упреков Алекса начинают гореть щеки, я опускаю глаза.
– Ладно. Здесь не место обсуждать твои поступки, – примирительно говорит он. – Если ты закончила завтракать, пойдем.
– Куда?