— Мама, она Герой Советского Союза. Теперь её фотографию в школе повесят и пионерскую дружину назовут именем Евгении Красько. А я стану Председателем пионерской дружины, — тут же влезла Валька.
— Да тебе откуда знать? Сорока, — по-доброму улыбнулась Мария Николаевна, было видно, что дочерей она любит.
— Жень, а ты чего не сообщила, что приезжаешь? Мы бы тебя на вокзале встретили, — снова влезла сестра.
— Меня на самолёте привезли. И сразу в Кремль награждение вручал Калинин, а потом домой, — о похождениях я решил умолчать.
— Не фига себе. Калинин в Кремле. У меня знаменитая сестра. А Сталина видела? А какой у тебя самолёт? — казалось, что Валентину заткнуть нельзя.
— Да умолкни ты, сорока, — обратилась мать к младшей дочери, Валентина сразу надула губы.
— Мам, я в кремле разговаривала с папиным начальником. Он сказал, что у него всё хорошо, но пока он на задании, — я решил, что буду называть эту женщину «мамой».
— Спасибо доченька. А то от него давно вестей нет. Знаю, что письма он написать не может, но сердце тревожится. Ну а как ты? Нравится летать?
— Нравится, мама. Очень нравится. Я теперь лётчик-истребитель.
— Господи! Да ведь гибнут они бывает. Говорила тебе иди на военного переводчика, они в штабах служат. Всё спокойней.
— Ты за меня не переживай. Нет такого немца, который меня собьёт, — попытался я успокоить мать, но она только тяжело вздохнула.
— Класс. А сколько ты немцев сбила? — для обиды Вали хватило ненадолго.
— На моём личном счету 15 «мессеров».
— Ух ты! Здорово. Ты, кстати, обещала пистолет показать, — моей сестре явно в рот палец не клади.
Я, улыбаясь, достал ТТ, вытащил обойму и дал в руки Валентине. Пока играется мы поговорим с Марией Николаевной. Мать рассказала подробно о своей новой работе.
— В Университете сейчас по моей специальности студентов почти нет, только немецкий язык. А вот курсы переводчиков есть, там и зарплата, и продуктовый паёк. Отец ваш оставил своё денежное довольствие на меня, ну ты помнишь, при тебе было. А сейчас получше стало, да ты денег выслала, я, кстати, не тратила. Пусть лежат на чёрный день.
— Мама, я тебе высылала, чтобы вы тратили. Вот одежду, например обновить надо. У меня боевые скопились тысяч десять, плюс довольствие я не тратила. Давайте завтра по магазинам пройдёмся, — я старался играть роль девушки, но ошибся.
— Чего это с тобой? Как ты на войне изменилась. Раньше тебя сроду в магазины не вытащишь. А Вале мы из твоих старых перешиваем, получается вполне хорошо.
— Я привезла парашютного шёлка для шитья. Мы на фронте нижнее бельё из него шьём. Очень удобно. Сможешь сама сшить?
— Ой, Женя, шутница ты. Нет, по мелочи я могу, конечно, но бельё лучше швее отдать. Есть на соседней улице одна. Хорошо шьёт, вот ей и отдадим в пошив. Она много денег не возьмёт, ещё лучше продуктами. Что касается магазинов, там нет ничего. Только в коммерческом, но там дорого.