Желудок скрутило.
Меня чуть не стошнило.
Рвота подступила к горлу, и я подавила ее.
Мой отец.
Даже нет.
Я не думала о нем как о своем отце, ни тогда, когда была ребенком, ни когда была гостем в его доме, ни когда он пришел на похороны моей мамы, и даже тогда, когда он заплатил за колледж.
У моей мамы была передозировка, и я держалась подальше.
Правда заключалась в том, что меня это устраивало, но Дик никогда не боролся за меня.
Он не хотел меня. Теперь, когда я стала взрослой, это имело смысл. Тогда это было не так.
Натали тоже не хотела меня. Она не хотела, чтобы я жила в одном доме с ее сыновьями, дышала с ними одним воздухом. Я. Бездомный ребенок. Сумасшедший ребенок. Ребенок с матерью-наркоманкой, которая решила, что с нее хватит, и больше не ходила на реабилитацию, пока не умерла от передозировки.
На меня повесили клеймо, и оно все еще было там. Я чувствовала это.
Дин пошел дальше с благотворительным вечером без нашего согласия и обратился ко всем тем «высококлассным» людям, к которым, как он сказал, собирался обратиться. Это означало команду «Мустангов». Полагаю, это означало моего отца.
Я не знала.
И хотя их имена не упоминались, я знала, кто еще будет приглашен на эту вечеринку. Натали и ее муж. Дин обратится к ее мужу, потому что он был юристом местной известной фирмы. Дин подходил на эту работу, потому что хорошо делал свою домашнюю работу, и он узнал, кто был связан с «Мустангами», и Чед был связан, и он начал действовать оттуда.
Черт бы его побрал.
Мелани было что сказать, но она до сих пор молчала.
— Шайенн?
Дальше по коридору открылась дверь.
Приглушенные шаги по ковру, и я подняла голову.