— Что? — я была так потрясена услышанным, что смысл слов не сразу дошел до моего сознания. Не знаю, что показал демону клубок, но Клото явно переборщил.
— Ты должна отвести меня к ней.
— Нет! — я с возмущением смотрела на Юстиса, слегка прищурив глаза.
— Да! — от грозных нот, вновь вернувшихся в его тон, у меня по рукам пробежали мурашки. Кожа словно наэлектризовалась. Взгляд мужчины, обращенный ко мне, давил своей мощью и превосходством. Он безмолвно подчинял меня, неприемля никаких возражений. Словно был королем, а я его служанкой.
Демон сделал шаг ко мне, а я попятилась. Все повторялась вновь, будто мы танцевали бесконечный танец. Он не вслушивался в мои слова. Но куда насущнее оказалось осознание того, что все произошедшее не горячечный бред. Это действительно происходило со мной. И я уже не верила, что это когда-нибудь закончится.
— Но… я не могу этого сделать!
Одно дело вытащить демона из заточения. Другое — привести его к беззащитной душе, которую мне всего лишь нужно было вернуть обратно в Прядильню.
— Еще как можешь. Твой клубок отчетливо это показал. — Подойдя совсем близко, Юстис оскалился и всучил мне Клото прямо в руки. — Можешь говорить все что угодно, но ты сделаешь это. Иначе…
Ему не нужно было заканчивать предложение. Боль в шее отозвалась на его слова тягучим спазмом. Не понимая, что происходит, тихим голосом обратилась напрямую к клубку:
— О чем ты только думал?
— Такова судьба. Его судьба, Кали. — Клото говорил так, словно не видел в том, что сейчас происходило ничего особенного.
— Но он же… — я подняла голову и произнесла, глядя Юстису в глаза. — Чудовище.
— О-о-о, моя дорогая мышка, ты сильно заблуждаешься.
Сейчас я искренне недоумевала. Недолго, правда, быстро сообразив, куда он клонит. Он в разы хуже. В этом я не сомневалась.
— Я не буду тебе помогать.
— Это душа нужна мне. Нужна живой и невредимой. И она нужна тебе. Ты хочешь ее найти так же, как и я.
Я хотела одного: чтобы Юстис провалился прямиком в жерло вулкана. Наверное, это желание отразилось на моем лице, потому что демон зарычал и вновь посмотрел на меня тем самым взглядом, в котором отчетливо мелькнула обреченность.
— Зачем она тебе?