Резкая перемена в поведении Агаты чуть не довела до слез хулиганов, которые так надеялись на ее внимание. Это было уже слишком очевидное неравное отношение!
— Несправедливо, начальница! Мы сами жертвы! Этот школьник — настоящий отморозок! — воскликнул один из них. — Он боксер! Надо сообщить его тренеру, что он натворил!
— Ага, посмотрите на наши синяки, это он нас отметелил! — подхватил другой.
— Не смотрите, что у него рожа невинная! — заорал третий. — Он прикидывается!
— Эта сволочь бил по самым чувствительным местам. У меня до сих пор все ноет, как будто отбивную из меня сделали, — простонал четвертый, морщась от боли.
— Начальница, я вам отвечаю — этот чувак профессиональный боксер. Он один нас всех раскидал! Обычный человек на такое не способен, — добавил пятый.
— Умоляю, поверьте нам! Вы должны его как следует прощупать! Кто знает, может, мы не первые! — взмолился Макс.
Хулиганы орали наперебой, жалуясь и умоляя. Особенно усердствовал главарь с ирокезом — если бы не наручники, он бы, наверное, вскочил, чтобы продемонстрировать, как жестоко с ним обошлись.
Однако никто из присутствующих полицейских не верил их воплям.
«Ну конечно, — думали они. — Какой-то обычный старшеклассник избил банду отпетых хулиганов? Что за бред!»
Агата Левицкая посмотрела на Саню и мягко спросила:
— Ты правда боксом занимаешься?
Тот покачал головой:
— Нет. У меня из спорта только пробежки по утрам и физкультура в школе.
— Начальница, дяденьки-полицейские, ну поверьте же нам! — взмолился один из парней.
— Вы только гляньте на наши фингалы! Откуда бы они взялись, если бы нас не отдубасили? — добавил другой.
— В точку! Не могли же мы сами себя так уделать! — поддакнул третий.
— Мы реально не виноваты! — завопил четвертый.
Хулиганы заметили недоверчивые взгляды полицейских и стали еще громче вопить о своей невиновности. Но им по-прежнему никто не верил.
«Синяки? — думали полицейские. — Небось подрались с другой бандой. Эти отморозки вечно либо дерутся, либо к драке готовятся. И теперь пытаются использовать свои раны как предлог, чтобы оклеветать приличного парня? Чушь собачья!»