Гнездо ласточки

22
18
20
22
24
26
28
30

Посидел часок с тестем (Ольга Витальевна с Гелей тоже ненадолго задержались, ушли спать), выпили сладкого домашнего вина.

Кира уже дремала. Когда Тимофей поднялся, она сонным голосом недовольно попросила не шуметь и не тревожить ее.

– Вот всегда так… – раздраженно буркнул в ответ Тимофей и нырнул под одеяло. Подушка приятно пахла чем-то, какими-то лесными травами.

Все здесь казалось ему чудесным – и дом этот, и будущие родственники, вот если бы еще только голова не болела… Кстати, и Ольга Витальевна, если присмотреться, оказалась очень кроткой женщиной, вряд ли она притесняла Киру.

И чего Кира не вспоминала даже про своих предков? Нет, они созванивались, Кира и ее родители, и вроде как встречались: когда Тимофей был в командировке в Австрии, на пару дней в их с Кирой квартиру приезжала Ольга Витальевна с Гелей… Но не было любви какой-то, что ли, у Киры к ее родне. Кира всегда жила так, словно ее, этой родни, не существовало.

Может быть, Кира – холодная эгоистка?

«Боже мой, а ведь правда… – От неожиданности тело у Тимофея даже мурашками покрылось, его озноб прошиб. – Я дурак. Всегда все замечаю – что в жизни происходит, как другие люди между собой общаются; по работе тоже – как только где колебания в экономике… Но главного-то и не заметил! Вот что называется – сапожник без сапог! Десять лет не обращал внимания на то, как Кира практически игнорировала своих родителей. Своих родных, самых близких людей! Уехала отсюда в шестнадцать лет… Тринадцать лет дома не появлялась. И сейчас с великим трудом заставила себя приехать. А это ведь знак! Показатель того, какой она человек, как относится к тем, кто ее любит. Но если так, то и на меня ей наплевать. Я ведь, если подумать, чуть не облизываю ее всю, кожу живьем с себя готов содрать ради нее… А она? Она спокойно принимает дары мои (как материальные, так и нематериальные) и… как само собой разумеющееся! В ЗАГС еле затащил, спустя столько лет! Она хорошая, она мне верна, я точно знаю. Но она холодная. И больше того – ей и не надо ничего. Ужасно, когда женщины корыстны, но не менее ужасно, когда они просто позволяют рядом с собой жить. А Кира именно что позволяет… Она любит только свою музыку, а я, я живой человек, из плоти и крови, я задаром ей не нужен!»

– Кира. Кира, проснись! – вскочив, яростно зашипел Тимофей. – Скажи честно – ты меня любишь?!

Пауза. Но Кира не спала – темнота была наполнена чем-то, каким-то невидимым, неслышимым движением.

Наконец шепотом, тающим, прекрасным, нежным голосом, ответила:

– Тимочка, я люблю тебя. Только, пожалуйста, спи уже.

«О господи… Врет ведь!»

– Ты какая-то не такая.

– Тимочка… Завтра тяжелый день.

– Тяжелый? Дэ Рэ в узком кругу – вот что твой папа сказал.

– Ты просто не знаешь наш узкий круг. Это три мои тетки, их мужья, тоже числом три, кажется, и их дети…

– У твоего отца еще три сестры?

– Двоюродные. Не родные. Но как родные. У моего отца умерла мать, моя бабушка то есть… Ему тогда было четырнадцать лет. И его тогда взяла себе на воспитание сестра покойной матери, бабушка Маруся, у которой уже своих трое детей было.

– Ого, – Тимофей на некоторое время отвлекся. – Сколько родни! И ты их всех не видела все эти тринадцать лет?

– Да, – просто ответила Кира.