— Всю ночь не спал, — пожаловался Гриша, массируя затекшую шею. — Вы видели его?
— Я видела, — кивнула Назифа и вздрогнула. — До сих пор мурашки бегают от его красных глаз.
— Красные глаза? — задумался Гриша. — Я успел заметить только острые когти и огромные крылья.
— А я, если честно, зажмурился, — признался Ур. — Мне одного звука его крыльев хватило, чтобы решить вернуться домой, собрать вещи и бежать куда глаза глядят.
— Что?! Ты хочешь нас бросить? — Гриша схватил его за руку.
— Нет-нет, — замотал он головой. — Сейчас я так не думаю. Уже успокоился.
— Обратно он летел медленнее. С грузом, наверное, — юноша отпил воду из кружки и протянул лиррам. Те начали лакать, как кошки.
Они позавтракали и зашагали к серым горам, расположенным цепочкой. Гриша пытался силой мысли включить «Священный огонь», но, как и прежде, ничего не получалось. Вскоре ему наскучило это занятие, и он догнал девушку:
— Назифа, скажи, а зачем тебе это?
— Ты хочешь спросить, зачем я хочу убивать или зачем я хочу убить демона?
— Ну-у, — замялся он. — Давай начнем с демона.
— Ради денег. Мне никогда в жизни не заработать столько золотых.
— А зачем тебе много денег? Что ты хочешь купить?
Назифа тяжело вздохнула, вскользь взглянула на Гришу, решая, можно быть с ним откровенной или нет и, наконец, заговорила:
— Отдам отцу. Хочу, чтобы он ни в чем не нуждался и у него было все самое лучшее. Мама умерла, когда я была совсем маленькая. Я и четверо моих братьев, остались на попечении отца. Помню, как он делил между нами лепешку, и только крошки засыпал себе в рот. Помню, как он облизывал тарелку из-под похлебки, которую мы съедали. Он отдавал нам все, что мог, никогда не пожаловался и не упрекнул ни в чем. Я ему должна. А долги я всегда отдаю.
Гриша вспомнил своего отца. Ведь Степан Мефодьевич поступал точно также, только речь шла не о похлебке или лепешке, а о лучших учителях, о породистых лошадях, о самых дорогих и престижных училищах. И чем он, Гришка, его отблагодарил? Тем, что принимал все, как должное? Тем, что не заботился о чести фамилии и частенько позорил отца своими выходками? Или тем, что так и не нашел общего языка с любимой женщиной отца и без конца провоцировал ее на ссоры? Ему стало обидно, что он такой балбес, а Назифу еще сильнее стал уважать.
Тем временем, песок под ногами сменился серыми угловатыми камнями, сквозь которые пробивалась редкая чахлая трава. Идти стало легче, но нависающие стены скал действовали удручающе.
— Никогда не был в горах, — признался Гриша. — Чувствую себя муравьем. Все такое большое.
Скалы вплотную примыкали друг другу, поэтому пришлось вскарабкаться на небольшой выступ и осмотреться. Серые склоны и пикообразные вершины простирались насколько хватало глаз.
— Где нам лаву найти? — Гриша спрыгнул с выступа и пошел вдоль каменной отвесной стены.
ebooksa