Неоновые боги

– Они ведь понятия не имеют, какая ты на самом деле?

– Нет. – Она задумчиво проводит ладонями по моей груди. – Но я сама не знаю, кто я на самом деле. Я надеялась, что побег из Олимпа поможет мне это выяснить.

Я накрываю ее ладони своими.

– Ты все равно выберешься из Олимпа. – Мне больно это говорить, хотя по голосу не слышно. Я дал обещание, и неважно, как сильно мне хочется быть с ней, я его исполню. У нас есть время до апреля. Этого достаточно.

Должно быть достаточно.

Она отвечает мне печальной улыбкой.

– Мне нужно будет позвонить сестрам, если не хочешь, чтобы они примчались сюда.

– Достану тебе сегодня телефон. – Я замолкаю. – Без прослушки.

– Спасибо. – Персефона одаривает меня красивой улыбкой. Я смотрю на нее и испытываю что-то сродни шоку. Я видел ее хитрой, жизнерадостной и сердитой. Но никогда не видел такой. Это счастье? Я боюсь, если, спросив, пойму, что это лишь одна из ее масок.

Быстро чмокнув в губы, Персефона слезает с меня и встает на колени между моих бедер. Выжидающе смотрит и я, отбросив свои спутанные чувства, сосредотачиваюсь на том, что происходит здесь и сейчас.

– Ты чего-то хочешь, маленькая сирена?

Она гладит мои бедра руками и прикусывает нижнюю губу.

– Ты обещал, что если я встану на колени и вежливо попрошу, то получу твой член. – Она тянется к застежке брюк. – Я бы очень, очень хотела твой член, Аид. Пожалуйста.

Я перехватываю ее руки.

– Ты же знаешь, что не обязана это делать.

– Да, я в курсе. – Она бросает на меня властный взгляд. – Просто смешно говорить мне, что я не обязана делать то, что не хочу, ведь я хочу делать с тобой все. Абсолютно все.

Она говорит только о сексе, но мое сердце все равно издает глухой удар, будто просыпаясь от долгого сна. Ржавое, никогда раньше не использовавшееся, но все еще живое. Отпускаю ее и хватаюсь дрожащими руками за подлокотники кресла.

– Тогда не дай мне тебе помешать.

– Я так рада, что ты смотришь на все моими глазами. – Она расстегивает брюки и вытаскивает мой член. – О, Аид. Мне даже жаль, что я не обладаю художественными способностями, потому что с удовольствием бы тебя нарисовала.

Пока я пытаюсь осмыслить это странное утверждение, она наклоняется и берет член в рот. Я жду… Не знаю, чего именно. Давно пора понять, что Персефона никогда не бывает такой, как я предполагаю. Она дотрагивается до меня так, словно хочет попробовать на вкус и смаковать каждый миллиметр. От теплого, влажного прикосновения все мышцы в моем теле напрягаются. Я изо всех сил стараюсь не дергаться, позволить ей насладиться моментом, и, закончив изучать меня, она поднимает взгляд.