Черно-белая жизнь

22
18
20
22
24
26
28
30

– Можно и так.

– Знаешь, как-то зебра эта… Слишком сильно и больно копытом бьет по сердцу и под дых. Так, что неохота ждать белой полосы, понимаешь?

– Понимаю. И все же не узнаю вас. То есть тебя!

Леля махнула рукой.

– Да какая разница – узнаешь, не узнаешь… – Отвернулась к окну. Слезы потекли по щекам и подбородку. Хлюпала носом, всхлипывала, жалела себя.

Дима дотронулся до ее ладони. Она остановила его:

– Не надо, Дим! Вряд ли сейчас меня можно утешить.

Оставшийся путь ехали молча, и Леля была ему благодарна за это. Он проводил ее до подъезда, и она вспомнила про деньги. Замешкалась и смутилась, доставая из сумки кошелек.

Дима внимательно посмотрел на нее.

– Что ты, Лариса? Зачем – и вот так?

Покраснев, она пожала плечом:

– Извини, если обидела.

Дима ничего не ответил и приоткрыл дверь подъезда.

– Может, помощь какая-то? А, Лариса? Ты не смущайся! Скажи.

– Нет, Дим! Спасибо! Я как-нибудь сама. Так будет привычней. Спасибо, что довез и поддержал. – Махнула рукой и зашла в свой подъезд.

Коньсержка окинула ее внимательным взглядом.

– Уже вернулись, Лариса Александровна? А почему же одна? Без Виктора Сергеевича?

Лариса не ответила и зашла в лифт. Подумала: «Совсем я… того! Бабке не ответила – откровенное хамство. А с другой стороны – да пойдите вы все!»

Открыла дверь в квартиру, и на нее дохнуло знакомым теплом. Она прислонилась к косяку и прикрыла глаза: «Господи! Неужели я дома?»

Сбросила куртку, скинула ботинки – все на пол, черт с ним со всем. Поставила чайник – нестерпимо хотелось пить. Глянула в холодильник – ни лимона, ни молока. Мышь повесилась, ну и ладно. «Есть я вообще не хочу, а захочу – закажу доставку». Выпила пустого чаю и рухнула в постель. Блаженно закрыла глаза – и все, все… «Как же хорошо дома, – подумала она. – И как я устала от всех этих самолетов, гостиниц и чужих городов! Спать, спать. Спать. Отлежаться, отболеться в полную силу. Позволить себе наконец расслабиться. Не думать ни о ком и ни о чем!»