Умерла жена Геннадия, Любочкина мама. Все понимали, что это скоро случится, и, думаю, втайне этого ждали. Сколько лет страдал человек, сколько лет мучились близкие. И все равно, когда уходит близкий человек, принять это невозможно.
Бедная, бедная, бедная.
Пятнадцать лет полной недвижимости, вегетативного состояния. Говорили, что вначале, в первые годы, она все понимала. Понимала, что эта кошмарная болезнь неизлечима и ей никогда не подняться. Она понимала и то, что ее болезнь сковала по рукам и ногам не только ее, но и ее близких. Господи, какие, наверное, страшные мысли лезли ей в голову. Она не могла обнять дочь, поговорить с мужем. Она даже не могла добровольно уйти из жизни – у нее не работали руки и ноги.
Какая страшная, дикая и жестокая судьба.
Говорили, что в молодости она была яркой, красивой, отчаянной. Ей многое было дано – она прекрасно пела, хорошо рисовала, была прекрасной хозяйкой. Геннадий любил ее. Я это видела и понимала. Они хорошо и дружно жили, растили любимую дочь.
И – всё. Годы страданий, мучений и страшный итог.
– Она отмучилась, – коротко сказал Геннадий. – Слава богу, ей теперь легче. Сколько можно было страдать?
Да, отмучилась. Наверное, правильно.
Но мне все равно было неловко слышать эти слова. Я чувствовала свою вину перед ней. Пусть она про меня и не знала. И это со мной навсегда.
А через месяц Геннадий сделал мне предложение.
Я была ошеломлена – всего через месяц! Но он сказал, все это – условности. Все придумано человеком – традиции, траур.
– Мы вместе столько лет. – Он усмехнулся. – Да просто смешно! К тому же, – добавил он, – ты так долго была в унизительном положении, что я чувствую перед тобой большую вину.
Я пыталась его разубедить, что это был и мой выбор и что его вины в этом нет. Но слушать он не стал, отмахнулся.
– А может, тебе надо подумать? Как там положено невесте – кажется, дня три? Или больше? Тоже традиция, да?
В его вопросе была ирония и сарказм.
А я схватилась за эту фразу и облегченно выдохнула:
– Да! Любой невесте надо подумать! И правильно, что так принято. Решение-то серьезное!
Он был недоволен, но больше ничего не сказал.
На сердце у меня было паршиво. Я не хотела замуж за Геннадия и ни разу не подумала, что хотела бы жить с ним семьей, быть с ним постоянно вместе.
Три дня на раздумье. Смешно. И это после почти четырех лет «совместной» жизни! Я понимаю, любая другая на моем месте была бы довольна.