Его женщина

Бедная Лариса, конечно, растеряется. Она много мучилась со мной – я часто не успевал к сроку, морочил голову, ныл и канючил. Замечательная моя Лариса! Умная, тонкая, чуткая. Мне с ней сказочно повезло. А вот ей со мной – не уверен. Я здорово подведу ее, если не сдам книгу в срок. У них тоже план, ей влетит. Я не хочу ее подводить, но как ей объяснить? Как объяснить всем, включая мою жену, что в этом нет моей вины, что я очень стараюсь, но не выходит. Меня страшно мучает, гнетет и грызет. Мне стыдно и горестно. И еще мне очень страшно. Вдруг это всё? И больше никогда у меня ничего не получится? Но и сделать я ничего не могу. Мне просто не пишется. У меня не выходит. А если выходит – то плохо, отвратительно.

Мне стыдно плохо писать. Я знаю, что умею писать по-другому!

Главный цензор для себя – я сам, при всем уважении к моей прекрасной Ларисе, к моей драгоценной супруге и к моим любимым читателям.

А вечером я напился. Господи, сколько лет я не пил! Нет, выпивал, конечно, но не напивался. Галка всегда строго контролировала меня, памятуя о моих былых подвигах.

А после третьего стакана коньяка почувствовал такую небывалую легкость, что тут же испугался самого себя: а вдруг? Да нет, вряд ли! Скоро, совсем скоро подъедет моя строгая женушка и возьмет меня в ежовые рукавицы и скрутит. Она это умеет.

Я валялся на диване и слушал Высоцкого:

Вдоль обрыва, по-над пропастью, по самому, по краюЯ коней своих нагайкою стегаю, погоняю.Что-то воздуху мне мало, ветер пью, туман глотаю,Чую с гибельным восторгом – пропадаю, пропадаю…Чуть помедленнее, кони! Чуть помедленнее!Вы тугую не слушайте плеть.Но что-то кони мне попались привередливые.И дожить не успеть, мне допеть не успеть…

Я плакал, но мне было так хорошо! В какой-то момент мне даже показалось, что вот сейчас, сейчас я открою ноутбук, и – смогу! Но тут же испугался разочарования и мысль эту прогнал. Нет, не буду уничтожать свое короткое, зыбкое счастье. Меня отпустило. Пусть ненадолго, но я мог дышать.

На полу, возле кресла, валялся мой телефон. Я глянул – нет ли звонков от жены. Нет, пропущенных звонков не было. А вот на почте болталась пара непрочитанных писем. Одно из них было от госпожи Сторожевой – моей преданной и верной поклонницы, как называла себя она. У нее был смешной электронный адрес: stomarin, и я его, конечно, запомнил. Сторожева Марина.

Stomarin – похоже на название лекарства от горла. Или – сто Марин. Как вам угодно. Я налил себе четвертый стакан коньяку и открыл письмо.

Почему я заплакал? Да потому, что банально напился. Нет, конечно, все это было мило и трогательно, даже для такого прожженного циника. «Слезы катились по его небритым щекам…»

Я перечитал письмо дважды и взялся за ответ. Конечно, я понимал, что делаю очередную глупость – этого делать не надо.

Я – человек опытный и прекрасно понимаю опасность подобных игр – не надо, не стоит вступать в интимную переписку с незнакомым человеком, ни-ни! Мало ли кем окажется эта экзальтированная дамочка? Вполне возможно, неуемной психопаткой, пишущей душевные письма еще десятку мудаков, вроде меня? Здесь важно чувствовать край, тонкую грань – от и до. Иначе рискуешь втянуть себя в опасную игру, где вход – рубль, выход – два, потом не отвяжешься.

Но тем не менее я стал строчить ответ, не очень раздумывая о правильности своих действий.

Дорогая Марина Николаевна! Спасибо за ваш быстрый ответ!

Правда, вы меня сильно смутили. Пожалуй, столько хороших слов в мой адрес еще не звучало.

Скорее всего, я не заслуживаю такую превосходную степень.

Я счастлив, что мы так совпали, и даже в литературных пристрастиях – Антон Павлович и мой любимый писатель! И Куприн, и Бунин – вот чудеса! А ваше сравнение меня с моим кумиром приятно, еще как! Только вряд ли справедливо – вы ко мне слишком добры. Я, уж поверьте, этого не стою. И все-таки я поражен – мне любопытно узнать о ваших музыкальных вкусах, пристрастиях в живописи. Очень любопытно, ей-богу! Неужели мы и в этом можем совпасть? Нет, невозможно. Скорее всего – невозможно, так не бывает.

А по поводу вашего восхищения моими человеческими качествами… Здесь вы сильно заблуждаетесь, дорогая Марина! Я далек от совершенства.

Мужчина с большой буквы. Вряд ли таким считают меня мои бывшие женщины. Я много чего натворил – уж простите мою откровенность. Я не просто был далек от идеала «настоящего мужчины», а был настоящей, конченой сволочью.

«Не сотвори себе кумира». Как это верно! Поверьте, и среди нас, «инженеров человеческих душ» и «властителей умов», бывают законченные подонки – история, кстати, это отлично иллюстрирует. Ну, вспоминайте!