Парадокс Атласа

Шла вторая неделя учебы. Гидеон даже не заметил, что спит, но Нико резко разбудил его, спустившись с верхней койки.

– У меня нарколепсия, – с трудом проговорил он.

– Брехня.

«Нельзя ничего говорить», – испуганно напомнил себе Гидеон. Нико, конечно, не был ловцом нелюдей или пособником матери (хотя откуда Гидеону было знать?), просто рано или поздно люди начинали смотреть на Гидеона как на мерзость. Даже находили для этого основание (а то и несколько), словно жертва, инстинктивно спешащая отгородиться от хищника. Как же Гидеон ненавидел такие вот переходы.

«Никому нельзя ничего говорить, – думал Гидеон. – Тебе – особенно».

– Ты какой-то странный, – как ни в чем не бывало продолжал Нико. – Не в плохом смысле. Просто странный. – Он скрестил на груди руки и, поразмыслив, спросил: – Что же с тобой такое?

– Говорю же: нарколепсия.

– Menteur, – закатив глаза, попенял ему Нико.

«Лжец?» Выходит, он и впрямь вознамерился освоить французский.

– А как по-испански будет «заткнись»? – спросила в реальной жизни предыдущая версия Гидеона, и Нико ответил улыбкой, которая, как потом выяснил Гидеон, не сулила абсолютно ничего хорошего.

– Вылезай из кровати, Сэндмен, – велел Нико, срывая с него одеяло. – Прогуляемся.

А в настоящем Макс ткнулся мордой Гидеону в колено.

– Спасибо, – сказал тот, выныривая из воспоминания. Макс поднял на Гидеона раздраженный немигающий взгляд, и комната общежития растворилась на фоне далеких пылающих холмов эрозии.

– Нико в той стороне, – сказал Гидеон, указывая на густые заросли тлеющих вечнозеленых деревьев.

Макс посмотрел на него с сомнением.

– Ладно, – со вздохом ответил Гидеон, сотворив из пустоты мячик. Бросил его в лес и приказал: – Апорт.

Мячик поскакал вперед, набирая скорость и озаряя лес мягким светом. Макс снова посмотрел на Гидеона с раздражением, но потом все же метнулся по пути, указанному чарами.

Все во сне обладали магической силой, но сдерживающим фактором служили не столько законы физики, сколько рамки в голове сновидца. Гидеон, как нелюдь, которого постоянно кидало из сознания в подсознание и обратно, не выработал рефлекторной памяти на ограничения из реального мира. (Если не знаешь, где именно проходит граница между возможным и невозможным, то ее для тебя просто нет.)

Вопрос о том, обладает ли Гидеон магическим даром или же он сам – воплощенная магия, оставался открытым. Нико настаивал на справедливости первого, тогда как на уроках Гидеону с трудом давались самые заурядные чары. Он по большей части занимался теорией: как и почему магия существует. Нико был физиком и смотрел на мир как на псевдоанатомическую конструкцию, а Гидеон представлял себе мир как облако данных. В конце концов, что такое царство грез, как не хранилище общечеловеческих переживаний?

Тем временем они уже почти пришли к настоящему Нико. Деревья на окраине горящего леса поредели, уступая место пустынному пляжу. Гидеон нагнулся и провел ладонью по песку. Здесь ничто не горело, зато рука провалилась моментально по самое плечо. Макс глухо и предостерегающе зарычал.