Крах Атласа

– Я думаю… – Либби шумно – не то от тоски, не то от страха – сглотнула. – Я думаю, нам надо выбрать второй вариант. Если ты готов к делу.

– Второй вариант? – Он не слушал ее, когда она говорила, или же слушал, но вполуха.

– Да. Тот, в котором мы продолжаем работать на благо архивов и никого не убиваем. – Внезапно Либби показалась ему изможденной и немного потерянной. Нико отметил: она больше не обдумывает возможность убить его или возможность того, что он убьет ее. Видимо, теперь их союзу ничего не грозило.

– Это сработает? – спросил Нико, который и правда в душе не знал ответа.

– Атлас протянул так долго потому, что держался вблизи архивов. Может… и нам повезет? – Либби пожала плечами. – Так мы хотя бы выиграем немного времени. Пока мы сами пользуемся библиотекой, не придется опасаться, что кто-то другой захватит мир. К тому же там, я думаю, будет безопасно. – Она вновь отвлеклась, глядя в окно, на полную жизни улицу, и будто высматривая там признаки грядущего рока. – Безопаснее, чем здесь.

Назревало нечто недоброе, и Нико это чувствовал. Либби Роудс много о чем недоговаривала; вряд ли все то, о чем она предпочла умолчать, было так же связано с миссией, как и причина, по которой она якобы к нему обратилась.

Нико гадал, в чем же состоит ее настоящий план и так ли это важно. Он не горел желанием возвращаться в дом, жадно пивший из него силы, но и куда податься еще, что делать, он тоже не знал. Весь прошлый год он отчаянно торопился вырваться из своей аристократической клетки, однако теперь, оказавшись за ее пределами, не понимал, чего вообще хочет. Может, в том-то и фокус, причина, по которой он не мог по-настоящему возненавидеть Атласа Блэйкли? По которой все еще испытывал не страх, а любопытство? Может, Атлас с самого начала знал, что без проекта, без цели Нико неполон. Без направления, без недоказанных теорий Нико не видел смысла жить и работать. Ну, ладно, обрел он силу, что дальше? В широком смысле Нико всегда плыл по течению, блуждая в потемках.

За исключением, разве что, одного момента.

Наконец наступил вечер, и солнце садилось за горизонт. За недолгий срок успело произойти очень многое: еще утром Нико собрал манатки и распрощался с Атласом Блэйкли, наставником, которого не признавал, и человеком, которому отчаянно хотел доверять. Но вот вернулась Либби, и Нико заново обрел некий фундаментальный кусок себя, а скоро он станет еще на день старше. Еще на день мудрее, на день ближе к концу.

Прямо не верилось, что солнце наконец-то садится. Нико заметил его блеск краешком глаза.

Ладно, мысленно обратился он к вселенной. Вперед, к множеству миров.

Ладно, послание получено.

– Чур, без Гидеона я никуда, – предупредил он.

* * *

Штаб-квартира Общества, куда Нико и Гидеон послушно явились тем утром, располагалась в том самом здании, в которое Нико, еще ни о чем не подозревая, пришел по приглашению Атласа Блэйкли два года назад, спустя всего несколько часов после выпуска из НУМИ. Либби оставили дома; после долгих уговоров и увещеваний она все-таки согласилась поспать на диване; по поводу моральной стороны этой диспозиции друзья со вкусом (и совершенно молча) поспорили, однако в конце концов победили более выразительные аргументы Нико в пользу надежности его крутых защитных чар. Только сейчас, вернувшись, Нико вспомнил этот глянцевый блеск мрамора и ощущение казенного благолепия, которое, впрочем, разительно отличалось от впечатления, неизменно производимого поместьем и его архивами. По сравнению с ними офис выглядел стерильным, на манер приемного покоя в больнице или банковского вестибюля.

Нико даже не вспоминал чувства смутного подозрения, будто его кидают, до того самого момента, когда завершилась его и Гидеона судьбоносная встреча со всемогущим директором логистики и снабжения Шэрон. Нико совсем не ее ожидал увидеть за безликой маской всеведущего Общества. Шэрон и правда обращалась с ним, как с назойливым ребенком, которого отправляют спать без десерта, – совсем как декан Брикенридж, – но бюрократический аппарат александрийцев больше напоминал антиутопическую колбасную фабрику.

Значит, вот что ждало его по достижении (предположительно) недостижимого? Вот что однажды заставило Гидеона спросить, кто именно платит по счетам за его пагубный стиль жизни? В заключение Шэрон спросила Нико о планах, будто карьерный консультант для хронических достигаторов.

– А выбор у меня есть? – устало поинтересовался Нико в ожидании, что ему укажут, куда пойти и кем стать.

– Да, – с плохо скрываемым презрением ответила Шэрон. – Да, мистер де Варона, именно это и дает членство в Александрийском обществе. То, что до конца жизни вы сможете выбирать это и все остальное.

Тут очевидно стоило ответить, мол, быть так называемым александрийцем значит не просто обладать свободой выбора, но еще следить, чтобы никто не тратил время без пользы для Общества. Фраза Шэрон стала… самое меньшее, откровением. Ее не волновало, создаст ли Нико новый мир, уничтожив этот. Ее беспокоило только то, чтобы Нико, наделенный поистине чудесной магией – незаменимой и несравненной, позволившей добиться немыслимого, недостижимого, – не шагнул с какого-нибудь балкона, поддавшись сладкому зову манящей бездны. Ведь тогда вложения не отобьются. Это будет непростительная трата ресурсов, которая не окупится. Придется заполнять кучу бумажек…

Итак, обещание было сдержано, надежда оправдалась, и на этом фоне меркло даже надменное и жутковатое сверкание мраморных вестибюлей. Взглянув на все это более проницательным взглядом Гидеона, Нико подумал, не стоило ли с самого начала задать побольше вопросов. Допустить мысль, что Общество, архивы и Атлас Блэйкли – это три разные, самостоятельные сущности, у каждой из которых собственные планы; что тайная организация, разумная библиотека и человек просто пользуются общими богатыми ресурсами, разделяя одно основное желание – заполучить нечто, неотъемлемо принадлежащее только Нико.