— Офонареть! — я где стоял, там и сел.
— Что там? — поинтересовался Епифан из куклы.
— Не твоё дело, — огрызнулся Енох, — сиди там и помалкивай. А то Генка сейчас мигом тебя упокоит! Не говори ему, Генка!
— Епифан, — проигнорировал угрозы Еноха я, — а давно Мими приходила?
— Да где-то за полчаса перед твоим приходом, — раздалось из куклы. — Бросила дощечку, сказала «ы» и ушла.
— Что будем делать? — спросил меня Енох.
— Надо возвращаться в Хохотуй, — вздохнул я и печально посмотрел на пелену дождя за окном.
— Моня будет счастлив, — издевательски хохотнул Енох и вкрадчиво спросил, — так я пошел его будить?
— Давай, — кивнул я, размышляя, что делать. Мокнуть под дождём не хотелось. Но Мими не стала бы оставлять послания, если бы не было веского повода.
Так что нужно вставать и идти.
Но прежде, чем идти, я сунул в рюкзак куклу с Епифаном и велел молчать.
Мы вернулись в Хохотуй ближе к вечеру. Дождь прекратился, но было сыро.
— Гудков тебе голову оторвёт, что ты без спроса лошадей взял, — шмыгнув покрасневшим носом, буркнул Моня-Зубатов, который был крайне зол, что ему пришлось обратно возвращаться.
— Тогда я на тебя сопру, — ответил я, — скажу, что мне Зубатов велел. Как хочешь потом с ним, так и разбирайся.
— Это неэтично! — возмутился Моня. — Почему ты ко мне стал плохо относиться?
— А ты сам подумай! — вставил свои «пять копеек» Енох.
— Это ты от зависти говоришь, — отмахнулся Моня, — сам мечтаешь заполучить тело, и завидуешь мне лютой завистью. И тут ещё надо посмотреть, почему Генка на меня крысится. Думаю, что это ты его настроил…
— Тихо! — прервал зарождающуюся ссору я.
Мы до Хохотуя ещё не доехали. Находились в лесу на дороге, от которой шла развилка. Видно было, что там никто особо не ездил. А тропинка была вытоптана грибниками скорей всего.