— Гав-но! — как бы пролаял Такс, легализовавшийся в Российской Империи в виде собачки на поводке.
Сейчас я был с ним полностью согласен.
— У вас собака⁈ И кажется…
— Не обращайте внимания. Лает с одышкой, — быстро отмазал я Такса.
— В поезде я не слышала никакого лая.
— Контрабанда.
— Понимаю. Перевозить животных слишком дорогое удовольствие.
— Спасибо. Всего хорошего.
— Графиня Анна Кирилловна Достоевская. Старшая дочь…
— Повторю: мне не интересно знать ваше имя, — как можно строже прервал я эту прилипалу.
— Это вам так только кажется. Вы не поняли, барон, или не расслышали. Я старшая дочь, что подразумевает наличие младшей, а также матери. И у всех нас одна и та же проблема — проклятие. Упускать шанс излечить своих близких я не упущу, поэтому смиритесь и хорошенько запомните мою фамилию.
— Я не люблю лезть в чужие дела.
— В таком случае ты допустил охрененную ошибку, постучавшись в моё купе, — отбросила манерность эта Достоевская, взяв меня за лацкан пиджака. — Теперь с живого не слезу, пока не поможешь. Если нужно, то буду преследовать по всей Российской Империи. Ни перед чем не остановлюсь. Знаешь, какой срок за контрабанду животных светит?
— Шантаж?
— Именно. Беспардонный.
— Ну и дура. Хочешь, прямо здесь закачу сцену, проорав посреди толпы твоё настоящее имя? Никакая маскировка не поможет.
— Контрабандист! Не забывай, что ты контрабандист, и лишнее внимание к тебе ни к чему. Твоя собака…
— Какая собака? — ехидно спросил я, приказав Таксу исчезнуть.
— Вот эта-а-а… Ой! А где она?
— Не было никого. У проклятых часто бывают галлюцинации.