Ты должна была знать

Потом сосед снова пригласил их в гости, но Грейс опять ушла от ответа. Впрочем, на этот раз ее тон был чуть менее уклончив, чем прежде. Позже, раздумывая над такой переменой, Грейс пришла к выводу, что причина в Генри. Должно быть, они с Лео понравятся друг другу. И вообще, учитывая, что возле озера посреди леса живут только они трое, глупо было бы не наладить отношения. А еще Лео предложил, чтобы Генри принес с собой скрипку и, как выразился сосед, «сбацал» что-нибудь. Или, может, Генри хочет познакомиться с группой и поимпровизировать с другими музыкантами? Грейс едва не сказала, что ученики Виталия Розенбаума не «бацают» и не «импровизируют с группой» – они воспитаны совсем в других традициях. Впрочем, вряд ли язвительный учитель вообще признал бы Лео и других участников «Дома ветра» музыкантами. Но потом Грейс передумала и не стала ничего говорить. Однако и приглашение тоже не приняла. Вместо этого самым неприятным тоном, который, как Грейс надеялась, точно должен был отпугнуть соседа, спросила, известна ли ему разница между классической игрой на скрипке и забавами любителей. На что Лео просто ответил:

– Да. Разница в отношении.

– В отношении? – с неприкрытым скепсисом повторила Грейс. – Да что вы говорите!

– Да. Вот так все просто, – проговорил сосед, очень довольный собой.

– Но… в отношении к чему?

– Я, конечно, могу ответить и сейчас, но за последствия не отвечаю. Может, лучше вернемся к этой теме через пару недель?

Хорошо, с серьезным видом кивнула в ответ Грейс. Через пару недель так через пару недель.

Когда они встали и направились к выходу из кафе, Лео помахал женщине за стойкой. А Грейс, которая в кои-то веки целый час не думала о том, что ждет их с Генри, вернулась к машине, села внутрь и поехала в северном направлении.

За несколько дней до этого состоялся короткий телефонный разговор с Витой. Грейс позвонила из дома, по стационарному телефону, который на всякий случай подключила в розетку. Перед этим Грейс снова нанесла визит в библиотеку имени Дэвида М. Ханта. Рабочий номер Виты она отыскала в Интернете за тридцать секунд, а вот решиться его набрать оказалось куда более сложной задачей. Разговор, учитывая все обстоятельства, получился достаточно сдержанный. Но когда Вита предложила встретиться, причем не где-нибудь, у себя в кабинете в Питтсфилде, Грейс сразу согласилась. Это, конечно, было не совсем то, чего она хотела, но на самом деле Грейс сама толком не понимала, чего хочет.

Она инстинктивно подалась вперед, высматривая коварный черный лед на трассе 7. Особенно внимательной следовало быть, когда дорога изгибалась. Теперь путь стал для Грейс хорошо знакомым. За неимением большего пришлось назначить главным метрополисом Грэйт-Баррингтон. У Грейс появилась привычка отправляться сюда, когда не могла найти необходимое в Канаане или Лэйквилле – то есть в большинстве случаев. Откровенно говоря, Грейс превратилась в такую горячую поклонницу Беркширской продуктовой лавки, что былое увлечение «Эли’с» в Верхнем Ист-Сайде начало казаться безобидным и очень экономным. Еще Грейс понравилось сидеть в паре приличных ресторанов, она оценила достоинства мясной лавки, а также магазина, где продавали только старинный форфор, включая тот самый обещанный Грейс сервиз из «Хэвиленд».

Сам городок был симпатичный – это Грейс уже давно приметила. Главная улица ничем не отличалась от других своих американских собратьев, зато здесь скрывалась пара укромных мест, где так и тянет остановить машину и пройтись. С Грэйт-Баррингтон у Грейс было связано много воспоминаний. Давно закрывшийся универсальный магазин, где маме нравились приветливое обслуживание и выставленные на продажу туфли. Книжный магазин «Чердак» на Стокбридж-Роуд, где Грейс целыми днями рылась в пыльных томах, разыскивая ранние психологические труды. А большой антикварный магазин, где они с Джонатаном купили пейзаж с полем, в котором сельские жители косили сено. Теперь он висел у них в столовой на Восемьдесят третьей улице.

Но разве картина до сих пор их с Джонатаном? И столовая их? В любом случае ей не хотелось больше видеть это полотно – так же как и все остальные экспонаты музея, посвященного эпохе «Семейная жизнь Грейс».

К тому времени, как Грейс проехала Ленокс и направилась на северо-запад, стало пасмурно, и небо затянуло темными облаками. Вита дала подруге адрес. Грейс выехала из процветающего Беркшира с его Тэнглвудским музыкальным центром и домом-музеем Эдит Уортон. Теперь ее окружали рассыпанные на больших расстояниях друг от друга фермы и индустриальные окраины Питтсфилда. То самое место, которое внесли в список как одно из самых загрязненных, и настоятельно призвали улучшить ситуацию. Примерно здесь же пролегала граница, до которой простирались детские воспоминания Грейс. Раз или два ее возили сюда в Колониальный театр. Кроме того, каждое лето, когда выпадали дождливые дни, Грейс как минимум один раз водили в Беркширский музей. Вполне возможно, Вита сопровождала Грейс в некоторых из этих экспедиций, когда гостила у подруги в домике на озере. Странно было думать, что теперь Вита жила и работала в местах, с которыми в первый раз познакомилась благодаря их дружбе. Питтсфилд был одним из тех старых городков, которые обычно проезжают на пути куда-нибудь еще. Из автобусов и поездов здесь в основном высаживаются по одной причине – это конечная станция. Питтсфилд пребывал в состоянии прогрессирующего запустения. Когда-то величественные дома теперь стояли в районах, заглядывать в которые было опасно, а заходить в неухоженные лесистые парки после наступления темноты и вовсе строжайше не рекомендовалось.

Портер-центр размещался в нескольких зданиях, ранее принадлежавших компании «Стэнли электрик мануфактуринг». Строения были внушительные, из красного кирпича, и их расположение напоминало университетский городок. Но табличка на входе, а также охранник, вышедший, когда Грейс остановилась прочесть текст, утверждали, что идти ей следует к перестроенной резиденции, выкрашенной в классической бело-зеленой гамме. Здесь тоже висела скромная табличка с надписью «Администрация». Грейс припарковалась и постаралась взять себя в руки. Если верить подписи в электронных письмах Виты, подруга занимает здесь должность исполнительного директора. Причем размещается организация не только в этой группе бывших заводских построек. На самом деле ее отделения действуют по всему округу, до самого Уильямстауна на юге и Грэйт-Баррингтона на севере.

Если верить сайту, который Грейс изучила в библиотеке, они предоставляют самую разнообразную помощь: лечение от наркозависимости с помощью психологической интервенции[58], программы для девочек, ставших матерями в подростковом возрасте, индивидуальная терапия, группы для страдающих от депрессии и тревожных состояний, а также принудительное лечение для алкоголиков, наркоманов и совершивших преступления на сексуальной почве. Прямо какой-то психотерапевтический супермаркет, подумала Грейс, из машины окидывая взглядом длинные кирпичные корпуса. Много лет назад, когда Грейс выходила замуж, они с Витой обе собирались поступать в магистратуру – правда, подруга собиралась специализироваться в области социальной работы, однако обе планировали заняться индивидуальной терапией. Однако Грейс не ожидала, что карьера Виты сложится именно так. «Впрочем, я много чего не ожидала», – мрачно подумала Грейс.

Застегнув куртку, она взяла сумку, вылезла из машины и, постояв некоторое время рядом, закрыла дверцу. Внутри, в перестроенной главной гостиной, оказалось тепло, даже почти жарко. Женщина примерно возраста Грейс, волосы которой настолько сильно поредели, что сквозь них проглядывала кожа головы, предложила посетительнице сесть на строгий диван, спинка которого была украшена белыми кружевными круглыми салфетками. Грейс села и взяла, видимо, специально отобранную прессу – «Психология сегодня», детский журнал «Хайлайтс». Рядом – книга с картинками об истории Питтсфилда. Грейс принялась переворачивать страницы и рассматривать фотографии с оттенком сепии. Вот «Стэнли электрик мануфактуринг», вот улицы с элегантными викторианскими особняками, мимо некоторых из которых Грейс, возможно, проезжала по пути сюда. На одних снимках семьи устраивали пикники на траве, на других были запечатлены бейсбольные матчи – фотографий из последней категории было очень много. Похоже, Питтсфилд вообще считался «бейсбольным» городом. Надо рассказать Генри, решила Грейс. Сыну будет интересно.

– Грейси, – окликнул ее голос Виты. Грейс его сразу узнала. И интонация чуть торопливая, отчего казалось, будто Вите каждый раз не хватает дыхания закончить фразу. Грейс обернулась, улыбаясь про себя – улыбаться подруге она еще была не готова.

– Здравствуй, – сказала Грейс, вставая.

Женщины замерли, глядя друг на друга. Из них двоих Вита с детства была выше, а Грейс тоньше. Оба этих обстоятельства не изменились, но в остальном Вита преобразилась просто до неузнаваемости. Темные волосы, когда-то подстриженные в стиле «паж» (эта прическа, по мнению мамы Виты, идет всем без исключения), теперь были длинными, очень длинными. И почти полностью седыми. Вита носила их распущенными – впрочем, нельзя сказать, чтобы она вообще их как-то «носила». Волосы жили собственной жизнью, спадая на грудь и спину, завиваясь и сами выбирая себе место. Новый образ подруги оказался для Грейс такой неожиданностью, что она не сразу обратила внимание на остальное. Вита была одета в джинсы, практичные ботинки на толстой подошве со шнуровкой и черную рубашку с длинными рукавами. А на шее был небрежно повязан шарф от «Гермес» – совсем не та вещь, которую ожидаешь увидеть в сочетании со столь повседневным ансамблем. Грейс невольно уставилась на него.

– Знаю, знаю, – кивнула Вита. – Надела в твою честь. Узнаешь?