— Ящик вам тоже принести? — с насмешкой спросил я. — Он в кухне стоит.
— Издеваетесь? Этот хлам можете забрать себе, — гордо ответил приезжий археолог, азартно водя сканером по контейнеру и артефакту. По мере проверки его азарт стихал и не вспыхнул заново, когда он проверил все еще одним своим устройством. Не помогло ему и третье. — Дмитрий Михайлович, с уверенностью могу сказать, что один предмет — полный хлам, а второй — нерабочий артефакт.
— Вот видите, — возмутился Лихолетов, — наговариваете на честнейших людей. Совести у вас нету. Вы забываете, что, обвиняя в обмане Олега Васильевича, заодно обвиняете и меня. Я гарантия того, что раскопки пройдут честно. Мы каждый артефакт проверяли по каталогу.
Выговаривал он это с такой высокомерной физиономией, как будто не он с полчаса назад предлагал своему подчиненному надуть клиента.
— Совести нет у Волкова, зато есть деньги, — заметил злой дядя, — потому что в договоре предусмотрена неустойка на такой случай. И артефактами в этот раз я брать не буду, во избежание подобных грязных намеков. Разве что возьму на память об этих раскопках такой же ящик, как и племянник. Пойдемте, Егор Никитич, удостоверитесь, что он тоже не имеет особой ценности.
— Даже проверять не буду, — отмахнулся тот, уже по-хозяйски осматриваясь на месте раскопок. — Хлам он и есть хлам.
— Илюш, выбери там какой-нибудь поприличнее, — попросил дядя. — И собираемся.
Волков нас не задерживал: пока мы сворачивали лагерь, он успел перевести деньги, а я — смотать все сушащиеся травки в пару одноразовых скатертей и прикрутить к ларю, закрывая горящий индикатор. Кстати, сам ларь оказался не только стазисным, но и с уменьшением веса, поэтому в машину я забрасывал его с легкостью.
Глава 19
Лихолетов по дороге зло бухтел, что он лично отправит жалобу в головную организацию и на Волкова, и на приезжего археолога, и на главу гильдии местного княжества, потому что обязанность последнего — сообщать о недобросовестных клиентах в общую базу. В том, что Волков был недобросовестным, не сомневался никто — иначе не пришлось бы ему искать археолога в другом княжестве. Но теперь и у нас никто не станет иметь с ним дела — уж Лихолетов об этом позаботится.
— А ведь я не хотел с ним связываться, — напомнил дядя, подпрыгнул на очередной кочке и добавил: — Только из уважения к вам, Аристарх Петрович, согласился.
Я сидел на заднем сиденье и прыгал куда выше, а за выражением лиц наблюдал в зеркало заднего вида. И выражения были довольно-таки кровожадные, потому что Волков со товарищи потоптался на самом дорогом: на возможности попасть в историю, выкопав множество действующих артефактов.
— Кто же знал, кто же знал. Эта сволочь так меня упрашивала, обещал пожертвование сделать именно в наше отделение… — поник Лихолетов и тут же встрепенулся. — Зато мы получили массу полезной информации и обнаружили, что ваш племянник — интуит. Это дорогого стоит.
— Зато Волков попытается очернить мою репутацию. Он уже сейчас говорит, что то, что Илья — интуит, мы с вами выдумали, чтобы прикрыть возможное воровство, которое он пресек.
Лихолетов недовольно поджал губы.
— Мы можем подать на него в суд, потому что у него нет ни единого доказательства своих слов.
— Но только потому, что я отказался поддерживать ваше предложение по утаиванию артефактов, — напомнил дядя.
Напоминание было не из тех, о которых приятно вспомнить, поэтому Лихолетов некоторое время помолчал, наверняка представляя последствия того, если бы дядя пошел на сделку с совестью.
— Ну и черт с ним, с этим Волковым, — наконец решил Лихолетов. — Ноги моей не будет в этом княжестве, и всех своих предупрежу, чтобы не совались. И в базу его лично занесу. Опыт, он тоже ценен. Но как обидно, что все наиболее урожайные по артефактам места на этих раскопках будут вскрывать без нас. Приезжая бездарность не пробудит ни одного, поверьте моей интуиции, Олег Васильевич. Так что Волков сильно на этом деле потеряет, хе-хе. Мелочь, а приятно, правда? — Он поерзал на сиденье. — Кстати, когда Илья сможет мои артефакты посмотреть? Вдруг какой из них работает? Он же собирается в Верейск?
— Не знаю, не знаю… — ответил дядя. — Боюсь, у Ильи в результате действий Волкова образовалась такая душевная травма, что в ближайшее время археологией он заниматься не захочет.
ebooksa