— Зачем тебе пацан?
— Ты что, дурной?
— Знаешь, очень хочется отвесить тебе подзатыльник. В педагогических целях. И я могу не сдержаться.
— Только попробуй! Проведёшь тут остаток жизни, дедуля! В педагогических целях!
— И всё же ответь на вопрос.
— И правда, дурной. Ты что не видишь, какие у него глаза синие?
— Вижу. У него и у Лысой.
— И у меня, блин, разумеется! — девушка сняла чёрные очки и показала. — Ты правда не знаешь, что это значит?
— Мало меланина в радужке?
— Не, я не могу… Великое Мироздание, я окружена идиотами! Мальчишка — фокус коллапса. Если его отсюда не вытащить, миру кранты.
— Да ладно! Всё как раз начинает налаживаться, агрорадиус уменьшается, люди собираются в общины…
— Ты меня не слушаешь? Это коллапс, придурок! Он не проходит сам! Если тебе кажется, что стало лучше, ты просто чего-то не заметил!
— Чего, например?
— Например, того, что наступающая зима будет длиться не пять месяцев, а два года. И морозы будут до минус пятидесяти. Местные зря ковыряли шаловливыми ручками древние артефакты.
— Это точно? Про зиму?
— В отличие от этой лысой халтурщицы, я изучаю обстановку до того, как кидаюсь в драку! Но, блин, первый ранг у неё!
— Завидуешь?
— Чему? Она же просто старуха! Ей тридцатник, как минимум! Из жалости за выслугу лет дали!
— Ну да, конечно… Впрочем, дело ваше. Я пока не понял, причём тут пацан.
— Ох, как сложно с простецами… Дедуля, намотай себе на бороду — когда в мире начинается коллапс, у него всегда есть точка фокуса. Это ребёнок — мальчик или девочка, пофиг, — который однажды просыпается с синими, как железнодорожный светофор, глазами. Никто не знает, почему это так, никто не знает, почему именно он. Эмпирически вывели, что этому особо подвержены дети в тяжёлом стрессе и большом горе. Но это не обязательно. Иногда никаких видимых причин нет. Вокруг такого бебика начинает закручиваться воронка причинности, приводящая к гибели мира. Иногда сразу, иногда процесс затягивается, но результат всегда одинаков — очередной пустой мир. Раз ты контрабандист, то наверняка на них насмотрелся.