Перед падением

— Как ветряная мельница?

— Верно. Греби изо всех сил руками и дрыгай ногами, как тебя учила мама.

— Меня учил папа.

— Ну конечно. Греби, как учил папа.

Мальчик снова кивает, но в его глазах заметен страх.

— Ты знаешь, что такое герой? — спрашивает Скотт.

— Это тот, кто сражается с плохими парнями, — отвечает ребенок.

— Правильно. Герой сражается с плохими парнями. И он никогда не сдается, верно?

— Да.

— Ну так вот, мне нужно, чтобы бы ты вел себя как герой, ясно? Представь, что волны — это плохие парни и мы должны сквозь них проплыть. И ни в коем случае не должны сдаваться. Я буду плыть до тех пор, пока мы не доберемся до берега, понятно?

Ребенок опять кивает. Поморщившись, Скотт просовывает левую руку в постромки. Плечо теперь отчаянно болит. Каждый раз, когда их с мальчиком приподнимает волна, Скотт все сильнее ощущает, что полностью дезориентирован и не знает, в какую сторону плыть.

— Ну ладно, — говорит он. — Пора браться за дело.

Закрыв глаза, он снова пытается определить направление движения.

«Позади, — думает он. — Берег позади тебя».

Развернувшись, Скотт начинает грести. В этот момент сквозь туман проглядывает луна. Над головой Скотта на какое-то время появляется участок чистого неба. Он лихорадочно пытается отыскать взглядом знакомые созвездия. Брешь в пелене тумана быстро затягивается, но Скотт все же успевает заметить Андромеду, а затем разглядеть ковш Большой Медведицы и Полярную звезду.

«Все наоборот», — понимает он и ощущает приступ головокружения.

Затем на него наваливается тошнота. Если бы из-за тумана не выглянула луна, они с мальчиком поплыли бы прямо в открытый океан, с каждым гребком отдаляясь от Восточного побережья США, и через некоторое время, выбившись из сил, бесследно пропали в волнах.

— План меняется, — произносит Скотт, обращаясь к мальчику и изо всех сил стараясь, чтобы его голос звучал твердо и уверенно. — Мы поплывем в другую сторону.

— Ладно.

Скотт, гребя ногами, располагается в правильном направлении, так, чтобы плыть на запад. Самая большая дистанция, которую он когда-либо преодолевал вплавь, составляла пятнадцать миль. Но тогда ему было девятнадцать лет, он много тренировался, да и плыть пришлось в озере, не имевшем никаких течений. К тому же обе его руки действовали нормально. Теперь же стояла ночь, вода становилась все холоднее, и было ясно, что ему так или иначе придется бороться с океанским течением, неумолимо сносящим их в сторону.