Перед падением

22
18
20
22
24
26
28
30

— Дворкин, — бурчит Фрэнк, и двое федералов, стоящие в дверях, улыбаются.

— Не знаю, имеет ли это какое-нибудь значение, но я также помню, что в салоне играла музыка. Кажется, это был джаз. Синатра или что-то в этом роде, — добавляет Скотт.

— И все же в какой-то момент должно было случиться что-то необычное, — заявляет Гэс.

— Верно. Мы упали в океан, — говорит Скотт.

Гэс кивает.

— Как именно это произошло? — спрашивает он.

— Видите ли, я толком ничего не помню. Мне показалось, что самолет стал менять курс, довольно резко, и я…

— Не торопитесь, вспомните все, — ободряюще произносит Гэс.

Скотт надолго задумывается. В его голове всплывают образы — зрительные и слуховые. Вот самолет отделяется от взлетно-посадочной полосы. Стюардесса предлагает ему выпивку. Потом страшные мгновения падения — вращение, ощущение тошноты, скрежет металла, полная потеря ориентации. Воспоминания Скотта похожи на киноленту, разрезанную на фрагменты, склеенную как попало и запущенную с конца. По идее, мозг человека должен быть способен разобраться в этом месиве и превратить его в более-менее связную картину. Но что делать, если это не получается? Когда трудно понять, где правда, а где плод воображения? Если случившееся просто невозможно изложить в логической последовательности?

— Мне кажется, был какой-то удар. Или удары, — говорит Скотт. — Или сильный толчок. Что-то в этом роде.

— Может быть, взрыв? — с надеждой спрашивает представитель компании «Лир-джет».

— Нет. В смысле, это, как мне кажется, было не похоже на взрыв. Больше походило на стук. И после этого самолет начал падать.

Гэс собирается задать еще какой-то вопрос, но передумывает.

В памяти Скотта возникает крик. Это не выражение осознанного ужаса, а первый ответ человека на опасность, возникшую неожиданно. Подобный внезапный крик стоит в одном ряду с такими рефлекторными реакциями, как холодный пот, мгновенно выступающий из пор, и сжатие сфинктера. Мозг, который большую часть времени пребывает в сонном, полузаторможенном состоянии, начинает работать с лихорадочной быстротой, когда речь идет о жизни и смерти. В такие моменты человеком руководят животные инстинкты.

Внезапно Скотт осознает, что крик, который восстановила его память, издал он сам. Вскоре после этого наступила темнота.

Он бледнеет. Гэс наклоняется к нему.

— Вам нужен перерыв?

Скотт шумно выдыхает.

— Нет. Все в порядке.

Гэс просит одного из помощников принести Скотту содовой из автомата и в ожидании его возвращения излагает факты, которые уже удалось установить.