Он стоял посреди огромного зала, в котором собрал всех своих подопечных скинхедов, которые уже начинали его слушаться просто беспрекословно. И сейчас Грэг открыл бутылку водки под понёсшиеся в зал звуки тяжёлого рока (арийского рока, не забываем об этом,
Рэзод, ликуя, отпил прямо из горла бутыли с водкой, не закусывая. Уж что-что, а пить крепкий алкоголь за годы своего житья в среде скинхедов, он научился.
Да, сегодня он будет просто отрываться, просто пировать на славу. Когда ещё, в конце концов, представится такая возможность — погулять от души, да ещё и по таким поводам? Сам фюрер делает своим лейтенантом — это раз! — и даже предоставляет ему право самостоятельно разобраться со Французом — это два! И второй повод, пожалуй, стоял выше первого ступени на три, если не больше — ведь Грэг получал возможность выделиться уже даже не перед Адольфом, а перед теми, кто стоял в корпорации «Скинни» гораздо, гораздо выше...
Рэзод с пьяным от открывающихся перспектив взором стоял посреди зала, самозабвенно лапая какую-то уже, похоже, бухую в хлам девчонку, которая просто вешалась на него, восхищаясь его статью, смелостью и отвагой (хотя у него, пожалуй, не было и половины таких качеств; просто сумел оказаться в нужное время в нужном месте). Это сегодня он станет лейтенантом, а дальше? Что будет, если он продолжит в том же духе? Нет, смерти действующему фюреру он, конечно, не желает, но ведь... Согласитесь, никто не вечен! И Адольф после своей смерти, похоже, наследников не оставит — если бы Бог соизволил послать действующему фюреру (пока что действующему фюреру,
А Француз... Господи, да что там этот Француз? Грэг с парнями порвёт его просто как тузик тряпку! Тем более, что он уже послал специальных шпионов, чтобы те круглосуточно следили за этим жиртресом.
И, что гораздо важнее, эти шпионы уже начали приносить ему важную (и очень нужную!) информацию...
«А что там такого-то, Господи помилуй? — подумал Рэзод. — Этого Француза ведь чуть было не угробил Коул, простой какой-то там наёмник! Ведь этого жирного жида вообще от смерти спас только забытый телефон — так почему бы мне не отправить этого толстяка к праотцам? Чем я, спрашивается, хуже какого-то там наёмника? Я лучше! Гораздо лучше! И я ещё заставлю станцевать Француза его последнее семь-сорок, перед тем, как перерезать ему горло!»
— Да, парни! — заорал Грэг во всю мощь своих лёгких, глядя на толпу скинхедов, уже окруживших его и ждущих одобряющих слов. — Мы сможем это сделать! Мы расправимся с этим французским жирным жидом! И мы покажем ему, да что там, покажем всему миру, что со «Скинни» стоит считаться!!!
Но его голос уже давно тонул на фоне гремящей на всю катушку музыку, грохотавшей, словно безумная летняя гроза...
Элиот Мак Грейн завороженно смотрел на грозу, разыгравшуюся за его окном. Ветер неистово бушевал, завывая и негодуя в тёмном царстве ночи. Дождь отчаянно лил прямо на неоновые вывески, сверкающие в ночном городе. Дико, словно громко хохоча, грохотал гром, а яркие молнии рассекали небеса своими белыми, яркими полосами.
«Что-то грядёт! — произнёс самому себе Мак Грейн. — Я чувствую: что-то грядёт!»
И в этом предчувствии он ошибаться никак не мог. Конечно, это ведь было очевидно! Достаточно ведь просто было посмотреть на официальных представителей других корпораций, хотя бы на тех же Француза и Адольфа. Эти двое нереально сильно заигрались в своей гигантской песочнице под названием город Хротцбер. Нельзя, конечно, было сказать, что между ними назревает война потому что...
Потому что эта война уже началась. Адольф чуть было не подорвал Француза, Француз чуть было не пристрелил Адольфа... Да, чуть было не сделали они это, конечно, не лично; можно сказать, через третьи руки, но ведь это существенно факта не меняет: неофашист и лягушатник-робототехник сошлись в единой битве не на жизнь, а на смерть. И, похоже, что кончится это лишь тогда, когда кто-нибудь из них укокошит конкурента — то есть, либо Адольф, либо Француз отправит соперника к праотцам, иначе никак. Сейчас свой ход (надо сказать, весьма провальный ход) Француз уже сделал — значит, следующий удар нанесёт, скорее всего, фюрер, представитель корпорации «Скинни» в Хротцбере. Конечно, выстрелы Адольфа также не всегда попадают в цель (вспомним его прокол с машиной Француза), но всё же надо учесть, что армия скинхедов — весомая атакующая сила, и если они все вместе попрут на Француза, то...
То, скорее всего, никакие роботы того уже не спасут!
Также сильно тревожил вампира вопрос о так называемом «престолонаследии» Найтоном Дриксоном тёпленького места его отца — а именно, место официального представителя корпорации «Майтвилл» в Хротцбере. Нет, ну вы что, смеётесь? Этот молодчик, просаживающий все деньги покойного отца (кстати сказать, Найтон поехал праздновать своё будущее назначение, когда не прошло ещё и сорока дней со смерти отца — серьёзное, надо сказать, нарушение
Но при этом Элиот понимал, что такой исход, практически, неизбежен. Место представителя корпораций в регионах (а уж тем более, такого большого региона, как Хротцбер) обычно передаётся по наследству, и ничего с этим не поделаешь. Да, жаль, что вампиры не могут оставлять непосредственно родных детей. Да, всех тех, кого вампиры своим укусом обратили в других вампиров, конечно, можно назвать их детьми, но всё же...
На так называемое «престолонаследие» это никак не влияет. В случае внезапной гибели Мак Грейна замену ему будут искать не по кровной связи, а по заслугам и качествам претендентов. Это, конечно, справедливо, но...
Но хотелось бы, чтобы всё было по-другому.
Элиот вновь взглянул на грозу за окном, резвившуюся в ночном Хротцбере. Да, этот город катится ко всем чертям. Адольф и Француз бьются не на жизнь, а на смерть, готовые в любой момент перегрызть друг другу глотки; Найтон Дриксон вот-вот придёт к власти над «Майтвиллом» в Хротцбере; а этот придурок Трой вместе со своим дружком (немногим, кстати, из тех, у кого в этом проклятом городе ещё остались мозги) бегает по всем представителям корпораций, спрашивая у всех, не они ли убили Генри Дриксона... Да, этот мир определённо сходит с ума!