Мать Анхелика подняла лампу и осветила две фигуры, показавшиеся на пороге. Закутанный в одеяло, с электрическим фонариком в руке, кланяясь, вошел дон Фабио.
– Извините, что я в таком виде. Я уже лег спать и впопыхах не оделся как следует, – сказал он, здороваясь за руку с начальницей и матерью Анхеликой. – Как это могло случиться? Честное слово, я не поверил своим ушам.
Его голый череп казался влажным, худощавое лицо улыбалось монахиням.
– Спасибо, что пришли, дон Фабио, – сказала начальница. – Садитесь, пожалуйста. Подайте стул губернатору, мать Анхелика.
Дон Фабио сел, и фонарик, висевший у него в левой руке, зажегся и высветил золотистый кружок на половике из чамбиры[30].
– Их уже отправились искать, – сказал губернатор. – Пошел и лейтенант. Не беспокойтесь, мать, я уверен, что их найдут этой же ночью.
– Бедняжки, одни, в темноте, под открытым небом, представляете себе, дон Фабио, – вздохнула начальница. – Хорошо еще, что нет дождя. Если бы вы знали, как мы перепугались.
– Но как же это случилось, мать? – сказал дон Фабио. – Мне все еще кажется, что это неправда.
– Из-за небрежности вот этой бездельницы, – сказала мать Анхелика, указывая на Бонифацию. – Она оставила их одних и ушла в часовню. Должно быть, забыла запереть калитку.
Губернатор посмотрел на Бонифацию, и его лицо приобрело суровое и сокрушенное выражение. Но через секунду он уже опять улыбался начальнице.
– Девочки еще несмышленыши, дон Фабио, – сказала начальница. – Они не имеют понятия об опасностях. Это-то нас больше всего и тревожит. Мало ли что – несчастный случай, зверь…
– Ах, эти девочки, – сказал губернатор. – Видишь, Бонифация, ты должна быть повнимательнее.
– Моли Бога, чтобы с ними ничего не случилось, – сказала начальница. – Не то тебя всю жизнь будут мучить угрызения совести.
– Никто не слышал, как они вышли, мать? – сказал дон Фабио. – По селению они не проходили. Должно быть, пошли лесом.
– Они вышли через садовую калитку, поэтому мы и не слышали, – сказала мать Анхелика. – Они украли ключи у этой дуры.
– Не называй меня дурой, мамуля, – сказала Бонифация, широко раскрыв глаза. – Ничего у меня не украли.
– Дура, безнадежная дура, – сказала мать Анхелика. – Ты еще смеешь отпираться? И не называй меня мамулей.
– Я им открыла калитку, – сказала Бонифация, едва разжав губы. – Я сама их выпустила. Теперь видишь, что я не дура?
Дон Фабио и начальница с изумлением уставились на Бонифацию, а мать Анхелика глотнула ртом воздух и захрипела, на мгновение утратив дар речи.
– Что ты говоришь? – наконец вымолвила она. – Ты их выпустила?