Хмм… при чем тут Макаров-то? Хотя, это же он посоветовал эту клинику, а значит мог быть знаком с главным врачом.
— Неофициальный, — осторожно ответил я. — Мой основной учитель Джеймс Харнетт.
— Главное, что Макаров за вас поручился, — кивнула женщина. — Думаю, вы сможете нам помочь.
— Но эксперименты с этой болезнью уже привели к тому, что она стала заразной. Вы уверены, что стоит рисковать? — вмешался Донни. — Это будет неправильно.
Мне кажется, в этот момент я увидел над его головой нимб, хотя, нет, это просто был отсвет от лампы. Но парень всё равно слишком добрый. Его семья в опасности, а он думает о моральных принципах.
— Проводить лечение мы будем на Дуброве, он уже выразил своё согласие, — заверила его мисс Кацуги. — Остальное вам расскажет профессор Семёнов. Я так понимаю, он работает на вашу семью?
— Ну… да.
— Нам очень повезло, что он сегодня решил вас навестить. С его помощью мы гораздо быстрее разобрались в исследованиях Дуброва.
Ещё бы, ведь у Семёнова была фора, он начал изучать документы немного раньше. И, судя по тому, что Рональда женщина на упоминала, призрака профессор решил скрыть, оставив в моей палате. Наверное, оно и к лучшему, репутация у мертвого директора шестой клиники точно была не особо положительной.
Донни с нами идти не разрешили, поскольку помочь он всё равно ничем не мог. Да и в маленьком кабинете набилось столько народу, что ступить было некуда: Семёнов, ещё два незнакомых мне врача, сама мисс Кацуги и я. Дворецкий Хан сидел с газеткой снаружи в коридоре, имитируя классического охранника, что в его случае смотрелось скорее аляповато. Где он газету-то взял, я даже не видел их в продаже?
— Это Роман Михайлов, официальный член Ассоциации Медиумов, — представила меня двум незнакомым врачам мисс Кацуги. — Это Николай Фёдоров и Грегори Хаус.
— Не похож, — рефлекторно сказал я.
Здешний доктор Хаус выглядел как человек, точно никогда не нарушающий правила. Это было буквально написано на его гладко выбритом лице узорами морщин возле плотно сжатых губ, направленных исключительно вниз, и глубоких борозд на лбу. Не похоже, чтобы он вообще когда-нибудь улыбался, да и одет был в намертво отбеленный, идеально выглаженный халат, вычищенные до яростного блеска ботинки и никогда в жизни не мявшуюся одежду. Фёдоров же ощущался куда более добродушным человеком, носил небрежно распахнутый мятый халат, да и встретил меня приветливой улыбкой.
— Ээ… что? — переспросила мисс Кацуги.
— Нет, ничего, — поспешно сказал я. — Рад знакомству.
— Николай вирусолог, а Грегори специалист общего профиля и коллега Дуброва. Они разобрали записи и в целом пришли к тем же выводам, что и наш экспериментатор.
Я припомнил, о чём говорил Рональд. Вроде бы там шла речь о временной смерти?
— Болезнь имеет духовной основу, и нацелена на медленное убийство конкретного носителя. По идее, если человек умрёт, то и вирус исчезнет, завершив свою работу, — подтвердил мои мысли Николай. — Поэтому мы попробуем остановить сердце Сергея на несколько секунд, и посмотрим на поведение вируса.
— А зачем вам нужен медиум? — не понял я. — Попрощаться с Дубровым, если вернуть его к жизни не получится?
— Молодой человек, смерть — это не тема для глупых шуток, — строго одернул меня доктор Хаус и посмотрел на главного врача. — Вы уверены, что стоит полагаться на способности такого молодого медиума? Он не выглядит достаточно зрелым и достойным доверия.