Толстяк почесал затылок.
— Неплохо. Вчера был первый спарринг. Сначала страшно… а потом даже интересно. Когда в шлеме, это не так уж и больно. И совершенно не такие ощущения, как во время издевательств Рогова и компании, хотя бьют даже сильнее.
Алекс посмотрел на друга и не смог сдержать улыбки.
— Ну ты герой.
— Унижение гораздо больнее ударов, — с неожиданной твердостью проговорил Смирнов. — Если честно, я даже какое-то извращенное удовольствие от этого получал.
«Надо же, он начинает взрослеть, — довольно подумал Алекс. — Возможно, это первая стадия ломки характера. Ведь не зря же считается, что изначально мягкий человек может измениться только под влиянием очень серьезных обстоятельств. Но зато, как писал один мудрец, „самый сильный протест бывает тот, который поднимается… из груди самых слабых и терпеливых“.[36] Кто знает, пройдет какое-то время, и неуклюжий толстяк сможет дать отпор любому самовлюбленному уроду…»
Они вошли в аудиторию, застав момент сдачи домашних работ. Ивцев сидел за преподавательским столом, неторопливо просматривая чью-то тетрадь, и не обратил на появление друзей никакого внимания.
— Нет, ну как можно допустить такую дурацкую ошибку? — в ужасе восклицал он. — Это же основы…
Сухонький преподаватель поднял глаза на столпившихся у стола студентов.
— Чья это работа?
— Моя, — подал голос медведеобразный друг Рогова.
— Да? — искренне удивился Ивцев. — Ну тогда совсем неплохо, я от вас такого не ожидал. Твердая тройка.
Навстречу Алексу выскочил Стас.
— Ты заставляешь меня нервничать! — зашипел Рогов, хватая его за плечо. Взгляд Стаса быстро пробежался по одежде Алекса, задержался на аккуратной прическе и вернулся к его лицу. — Какого черта ты так вырядился?! А, плевать! Ты принес работу?
— Работу? — Алекс поморщился и аккуратно сбросил его руку. — Дома забыл.
Рогов на секунду опешил.
— Что?!
— Ну бывает…
Алекс обошел удивленного одногруппника и сел на свое место.
— Ах ты с-с-сука! — прошипел Стас и рванулся к Селину.