Саманта скисла, Мэтти шуршала бумагами. Судья занял свое место и призвал всех к порядку. Саманта огляделась и снова поймала на себе взгляд Фуллера. Он улыбался с таким видом, точно хотел сказать:
«Это моя лужайка, и тебе на ней делать нечего».
Глава 32
Электронное сообщение гласило:
Дорогая Саманта, у меня остались самые приятные воспоминания о нашей короткой встрече в Нью-Йорке, очень хотелось бы побеседовать с Вами еще раз. Вчера, 6 янв., «Крулл майнинг» пыталась отклонить наш иск по долине Хаммер в федеральном суде Чарлстона. Чего, наверное, и следовало ожидать, поскольку дело тянется давно и многие о нем успели позабыть. И еще, очевидно, в «Крулл майнинг» страшно боятся этого иска и всеми силами пытаются отвертеться. За 35 лет мне ни разу не доводилось сталкиваться с такими отчаянными попытками отбиться. И противостоять им довольно трудно, поскольку очевидна нехватка доказательств. Не могли бы мы с Вами встретиться в ближайшее время? И еще: нет никаких признаков поддержки со стороны округа Колумбия.
С одной стороны, Саманта надеялась, что Джаретт Ландон напрочь о ней позабыл. Но, с другой стороны, она часто вспоминала о нем после столкновения с Трентом Фуллером. Ведь он был настоящим судебным адвокатом с репутацией, часто выступал на громких процессах и вряд ли мог подвергнуться столь унизительным нападкам. Если не считать отца и Донована, Ландон был единственным знакомым ей адвокатом, выступающим в судах первой инстанции, и ни один из этих троих никогда бы не спустил Фуллеру с рук такого безобразия. Правда, тогда, после первой стычки, Фуллер сидел в своем углу и не произнес больше ни слова.
Но ей не слишком хотелось встречаться с Ландоном. Ведь он требовал от нее пособничества, а Саманта не желала увязать во всем этом еще глубже. А это неопределенное «очевидна нехватка доказательств» могло означать только одно: ему очень нужны документы.
И она написала ответ:
Привет, Джаретт. Рада была получить от Вас весточку. Встретиться не против; только заранее дайте знать когда. Вашингтон проинформирован.
Вашингтон, разумеется, проинформирован не был. Во всяком случае, не полностью. В поезде, по дороге из Вашингтона после рождественских каникул, Саманта рассказала Карен часть истории, особо подчеркнув «оскорбительные» действия со стороны ФБР, и еще поведала о том, как эти ребята запугивали истцов по делу «Крулл майнинг». О спрятанных документах она умолчала, не стала рассказывать и о других драмах, что в настоящее время разворачивались в ее маленькой угольной стране.
Карен заинтересовалась, но не сильно. И заметила, что фэбээровцы всегда были склонны превышать полномочия и попадать в неприятности. Она занимала высокое положение в Министерстве юстиции, и агенты, действующие где-то там, внизу, на улице, словно существовали для нее в другом мире. И Карен не проявляла интереса к тому, чем они там занимаются — будь то в Аппалачах, Нью-Йорке или Чикаго. Сегодня ее мир сводился к стратегиям самого высокого уровня, к выработке политики по отношению к безрассудному поведению нескольких крупных банков, к тем, кто выдает ипотечные кредиты под залог, ну и так далее в том же духе…
Второе важное сообщение пришло по электронной почте тем же утром от некоего доктора Дрейпера, пульмонолога из Беркли, который был выбран Министерством труда для обследования Бадди Райзера. Оно оказалось очень кстати.
Адвокату Кофер. Заключение прилагается.
Мистер Райзер страдает от ПОФ — прогрессирующего обширного фиброза, известного также как пневмокониоз, или профессиональная болезнь угольщиков. Его состояние ухудшается. Насколько я понимаю, он все еще работает, хотя, по моему мнению, это ему противопоказано. Впрочем, в моем отчете это не указано. Если есть вопросы, можете связаться со мной по e-mail.
Она читала заключение, и тут поступило третье сообщение. Оно было от Энди Грабмена, хотя адрес электронной почты не совпадал с адресом «Скалли энд Першинг».
Дорогая Саманта, с Новым годом тебя!
Надеюсь, мое послание застанет тебя в добром здравии, и ты успешно продолжаешь спасать мир. Очень скучаю по твоей улыбчивой мордашке, надеюсь, скоро увидимся. Буду краток и перейду прямо к делу. К концу февраля я решил уйти из «Скалли энд Першинг». Никто меня не вынуждает, не выгоняет, ничего подобного. Мы расстаемся по-хорошему. Дело в том, что мне осточертело налоговое законодательство. Жуткая скучища, не хватает драйва. У меня есть друг, он на протяжении многих лет работает в фирме по коммерческой недвижимости, и сейчас его оттуда выдавливают. Мы с ним решили открыть свою частную контору, «Спейн и Грабмен», с филиалами в промышленных районах. Мы уже заполучили двух крупных клиентов — один корейский банк и один фонд из Кувейта, — оба ухватились за идею покупки с целью дальнейшей перестройки ветхих домов на Восточном побережье. Сама прекрасно понимаешь, нехватки такой недвижимости, к тому же находящейся под залогом, во время рецессии не наблюдается. Кроме того, наши клиенты считают, что сейчас самое время начать составлять план реконструкции, которую можно будет провести года через два, когда рецессия закончится. Денег у них куры не клюют, и им не терпится приступить к делу.
Как бы там ни было, Ник Спейн и я планируем пригласить в новую фирму человек двадцать сотрудников и партнеров, которые будут работать под нашим началом. Деньгами не обидим, зарплаты будут сопоставимы с теми, что получают в крупных юридических фирмах, к тому же мы не собираемся гробить ни самих себя, ни наших сотрудников. Неплохо было бы основать такую славную и красивую фирмочку, где юристы будут не только вкалывать на совесть, но и получать удовольствие от работы. Обещаю, что наши сотрудники будут работать не больше 80 часов в неделю. Думаю, что 50 — самый оптимальный вариант. Слова «качество жизни» часто звучат как насмешка, но мы относимся к ним вполне серьезно. Я страшно устал, а ведь мне всего 41.
Итак, я предлагаю тебе работу. Изабель уже с нами. Бен нашел еще одного человечка, но боюсь, он вышел за пределы нашей резервации. Как смотришь на это? Нет, я не давлю, но ответ нужен мне к концу месяца. Нет нужды напоминать, что сегодня по улицам бродят толпы безработных юристов.
Она перечитала письмо еще раз, потом закрыла дверь и просмотрела его в третий раз. Энди был неплохим парнем, родом из Индианы, хотя большую часть жизни прожил в Нью-Йорке. Он прислал пространное послание со щедрым и соблазнительным предложением. Но не смог удержаться — лишний раз напомнил ей, что кругом полно юристов, вымаливающих работу по специальности. Саманта выключила компьютер, свет в кабинете и тихо, на цыпочках, вышла из офиса через заднюю дверь. Затем села в «форд» и, лишь отъехав на милю от города, вдруг спросила себя, куда направляется. Впрочем, ей было все равно. До 31 января оставалось двадцать четыре дня.