Не прошло и часа, как собачка воспрянула духом и стала центром их маленькой вселенной: три человеческих существа ходили за ней по пятам, заботясь о том, чтобы у нее было все, что она пожелает.
Приглашение на коктейль от Вилли Трейнора было написано от руки: в шесть часов на следующий день после Рождества, в Хокат-хаусе. Форма одежды праздничная, что бы это ни подразумевало. Клара настаивала, что как минимум это подразумевает галстук, и Джейк в конце концов сдался.
Поначалу они пытались притворяться, будто не желают никуда идти, хотя им нечем было заняться в этот день. Официальные приемы в Клэнтоне случались редко, но Вилли, выросший в Мемфисе среди богатства, наверняка знал, как их устраивать. Однако главной приманкой был дом. Много лет они восхищались им, глядя с улицы, но никогда не бывали внутри.
— Ходят слухи, он хочет его продать, — сообщил Джейк, когда они обсуждали неожиданное приглашение.
Он не рассказывал жене о разговоре с Гарри Рексом, ведь при любых обстоятельствах цена для них неподъемна.
— Эти слухи ходят все то время, что мы здесь живем, — ответила Карла, и мечта о доме вспыхнула в ее душе с новой силой.
— Да, но, по словам Гарри Рекса, теперь Вилли взялся за дело всерьез. Он ведь здесь не живет.
Они пришли первыми, опоздав, как приличествует, на десять минут. Вилли был один. Его праздничная одежда состояла из красного галстука-бабочки, черного шелкового смокинга и некой разновидности шотландского килта. Недавно перешагнувший порог сорокалетия, он — с длинными волосами, седеющей бородкой — был красив и неотразимо обаятелен, особенно для Карлы.
Джейк вынужден был признать, что немного завидует: будучи всего на несколько лет старше него, Вилли уже заработал миллион. Он был холост, слыл любителем женщин и производил впечатление человека, повидавшего мир.
Налив шампанского в массивные хрустальные бокалы, Вилли предложил тост в честь Рождества, но, отпив первый глоток, улыбнулся загадочно:
— Хочу кое-что вам сообщить. Я решил продать этот дом. Он принадлежит мне шестнадцать лет, я люблю его, но слишком редко здесь бываю. А дому нужны настоящие хозяева, которые будут дорожить им, заботиться о нем и поддерживать в должном состоянии.
Он сделал еще глоток. Джейк и Карла словно замерли в невесомости.
— Однако я не готов продать его кому попало. Никаких риелторов. Предпочитаю не выставлять дом на торги. Не желаю, чтобы в городе об этом судачили.
Джейк не смог сдержать усмешку. В городе уже судачили.
— Ладно, ладно, тут действительно трудно что-либо утаить, но людям необязательно знать содержание нашего разговора. Я был бы счастлив, если бы в доме поселились именно вы. Я видел ваш старый дом до того, как его сожгли, и восхищался тем, как вы его отреставрировали.
— Срежьте цену, и считайте, что мы уже здесь живем, — пошутил Джейк.
Вилли посмотрел в бархатистые карие глаза Карлы.
— На этом доме словно написано ваше имя.
— Сколько? — спросил Джейк, выпрямив спину и приказав себе не дрогнуть, когда будет названа цифра.
— Двести пятьдесят, — не задумываясь, ответил Вилли. — Я заплатил за него сто в семьдесят втором году и еще сто вложил в ремонт. Такой же дом в центре Мемфиса потянул бы на миллион, но Мемфис далеко. Двести пятьдесят, конечно, все равно что даром, но законы рынка не проигнорируешь. Откровенно говоря, я просто хочу вернуть свои деньги.