Спиртное развязало языки. Все с довольным смехом вспоминали, как губернатор поставил на место толпу черных и назвал Драмма чудовищем. Однако они немного притихли, когда Коффи рассказал о поданном менее двух часов назад прошении, в котором какой-то псих утверждал, что убийцей был он. Прокурор тут же всех успокоил, сообщив, что из апелляционного суда уже поступил официальный отказ. Теперь рассматривалось последнее ходатайство — о лжесвидетельстве, — но оно наверняка увязнет в Верховном суде. Коффи с удовольствием заверил гостей, что справедливость вот-вот восторжествует.
Потом перешли к обсуждению пожаров в церквях и на старой фабрике, усиливающегося недовольства черных и предстоящего прибытия войск. Подразделения Национальной гвардии должны были войти в город к шести часам, и мнения, насколько их привлечение оправданно, разошлись.
Коффи жарил на гриле куриные грудки и бедрышки, обильно политые соусом, но главным блюдом вечера он объявил Донти, что было встречено дружным смехом.
В Хантсвилле располагается Университет Сэма Хьюстона, где учатся тысяча шестьсот студентов, из которых 81 процент — белые, 12 процентов — черные, 6 процентов — латиноамериканцы и 1 процент — прочие.
Ближе к вечеру чернокожие студенты стали съезжаться к тюрьме, которая располагалась в восьми кварталах от университета. Хоть попытка не допустить перевозки Донти к месту казни и завершилась неудачей, следующая фаза операции «Объезд» предусматривала организацию акций гражданского неповиновения. Улицы, прилегающие к тюрьме, были перекрыты патрульными штата и хантсвилльскими полицейскими. Власти ожидали массовых беспорядков, и были приняты особые меры безопасности.
Чернокожие студенты собрались за три квартала от тюрьмы и подняли невообразимый шум. Когда Робби вышел из камеры на улицу, чтобы позвонить, он услышал скандирование многотысячной толпы: «Донти! Донти!». Он не видел собравшихся, но в том, что толпа находилась очень близко, никаких сомнений не было.
Только что это меняло? Для маршей и протестов было слишком поздно. Немного послушав, он позвонил в офис. Сэмми Томас с ходу его огорошила:
— Последнее прошение не приняли! Офис закрылся ровно в пять! Робби, документы привезли с опозданием в семь минут. И в офисе знали, что их везут!
Первой реакцией Робби было запустить телефоном в стену и разбить его, но он не мог пошевелиться.
— Из «Группы защиты» звонили секретарю суда за несколько минут до пяти, — продолжала она, — и предупредили, что они уже в пути и вот-вот приедут. Секретарь ответил, что ему очень жаль, что он уже разговаривал с судьей Прадлоу и что они закрываются ровно в пять. Ты меня слышишь, Робби?
— Да. Продолжай!
— Осталось только ходатайство в Верховном суде. Оттуда пока ничего.
Робби облокотился на забор, стараясь устоять на ногах. Его душила ярость, он хотел запустить телефоном о землю, осыпать всех проклятиями, но сейчас требовалось сохранить ясность ума.
— Не думаю, что мы можем рассчитывать на Верховный суд. А ты? — спросил он.
— Вряд ли.
— Тогда, похоже, все кончено.
— Да, Робби, видно, так и есть.
— Знаешь, Сэмми, нам не хватило всего суток. Если бы Тревис Бойетт и Джоуи Гэмбл дали нам всего двадцать четыре часа, мы могли бы остановить этот кошмар и имели бы отличные шансы вытащить Донти из тюрьмы. Двадцать четыре часа!
— Согласна. Что касается Бойетта, то он ждет снаружи прибытия телевизионщиков. Он сам позвонил им, не я, хотя телефон получил от меня. Он хочет все рассказать.
— Пусть расскажет, черт их побери! Теперь пусть все узнают правду! Мне все равно! У Карлоса готова видеозапись?