Повисла долгая пауза — оба собеседника размышляли над тем, что сказать дальше. В Слоуне Робби терпеливо ждал, хотя терпение никогда не входило в число его достоинств.
Первым заговорил Джоуи:
— А что должно быть в этом аффидевите?
— Правда. Ты заявишь под присягой, что твои показания в суде не были правдивыми. Мы подготовим текст. На это уйдет меньше часа.
— Не так быстро. Другими словами, я должен признаться, что соврал на суде?
— Мы можем выразить это иначе, но суть ты уловил правильно. И мы бы хотели довести до конца вопрос с анонимным телефонным звонком.
— И этот аффидевит будет представлен на суде, а потом о нем напишут в газетах?
— Наверняка. Пресса следит за процессом. И сообщит обо всех ходатайствах, поданных в последнюю минуту.
— И моя мать узнает из газет, что я признаюсь во лжи, так, что ли?
— Да, но подумай сам, что сейчас важнее: твоя репутация или жизнь Донти?
— Но вы сами говорили, что шансов на успех мало, верно? Значит, может так получиться, что я признаю себя лжецом, а его все равно казнят? И кому от этого станет лучше?
— Уж точно не ему!
— И не мне тоже. Мне пора на работу.
— Подумай еще раз, Джоуи.
— Спасибо за обед. Был рад познакомиться. — С этими словами он вылез из кабинки и покинул ресторан.
Прайор сделал глубокий вдох и разочарованно посмотрел на пустой стол. Они уже говорили об аффидевите, а потом все сорвалось. Он медленно вытащил сотовый и спросил в трубку:
— Ты все слышал?
— До единого слова, — подтвердил Робби.
— Мы можем это как-то использовать?
— Нет. Никак. Даже не за что зацепиться.