— Да, — подтвердил Робби.
— А когда станет известно наверняка, что она состоится? — решила уточнить она.
— Подтверждение обычно приходит по телефону, поскольку адвокаты сражаются до самой последней минуты.
Андреа с тревогой посмотрела на брата:
— Знаешь, Робби, очень многие из наших кварталов собираются туда прийти в это время. Начнутся беспорядки, и я понимаю почему. А если они начнутся, то остановить их уже не удастся.
— Город себя не узнает, — согласился Седрик.
— Вот об этом мы и собираемся сказать мэру, — сообщил Канти. — Нужно, чтобы он как-то отреагировал.
— Ему только и остается, что отреагировать, — заметил Робби. — Но отменить казнь он никак не может.
— А позвонить губернатору он может?
— Конечно, только не думайте, что мэр против казни. Если он и дозвонится до губернатора, то скорее всего попросит его не давать отсрочки. Наш мэр — техасский парень, который обожает смертную казнь.
Никто из присутствующих не голосовал за мэра, да и за губернатора тоже, если на то пошло. Робби перевел разговор на другую, более важную для него тему, чем предстоящие волнения в городе.
— В соответствии с регламентом Управления исправительных учреждений, последнее посещение родственников состоится в четверг в восемь утра в блоке Полански, а потом Донти перевезут в Хантсвилль, — сообщил Робби. — Я знаю, как вам хочется увидеть его, но не удивляйтесь, когда туда приедете. Встреча будет проходить в самых обычных условиях: он — по одну сторону плексигласовой перегородки, а вы — по другую. Разговаривать вы сможете по телефону. Понимаю, насколько это глупо, но в Техасе все проходит именно так.
— И нельзя будет даже обняться и поцеловать его на прощание? — спросила Андреа.
— Нет. Таковы правила.
Роберта заплакала, тихо всхлипывая, по ее щекам катились крупные слезы.
— Я даже не смогу обнять моего мальчика, — прошептала она. Один из братьев передал ей платок и обнял за плечи.
Через минуту-другую она взяла себя в руки и сказала: — Извините.
— Не нужно извиняться, Роберта. Вы — мать, а вашего сына собираются казнить за преступление, которого он не совершал. У вас есть право плакать. Я бы орал, визжал и открыл стрельбу. Может, именно так еще и сделаю.
— А что насчет самой казни? Кто на ней будет?
— Помещение для свидетелей разделено перегородкой, чтобы семьи заключенного и жертвы находились отдельно. Все свидетели стоят. Стульев там нет. С их стороны может присутствовать пять человек, с вашей — тоже. Остальные — адвокаты, тюремные служащие, представители прессы и еще несколько человек. Я там буду, Роберта. Знаю, что вы собираетесь поехать, но Донти очень просил, чтобы вы этого не делали. Ваше имя включено в список, но он не хочет, чтобы вы это видели.