И вновь буря аплодисментов.
Двое полицейских повыше подошли к трибуне. Репортеры начали задавать вопросы:
— Вы когда-нибудь служили судьей? У вас серьезная финансовая поддержка? Кто эти добровольцы? У вас есть конкретные предложения по сокращению сроков апелляций?
Клит собирался начать отвечать на вопросы, когда полицейский схватил его за руку и сказал:
— Достаточно, сэр. Праздник окончен.
— Идите к черту! — воскликнул Клит, выдергивая руку. Остальные стражи порядка бросились вперед, расталкивая добровольцев, многие из которых начали кричать на них.
— Пошли, дружище, — настаивал полицейский.
— Исчезните! — рявкнул он и завопил, обращаясь к камерам: — Посмотрите на это! Лояльны к преступникам, зато свободу слова послали к чертям!
— Вы арестованы.
— Арестован?! Вы арестовываете меня, потому что я выступаю с речью! — С этими словами он спокойно и добровольно сложил руки за спиной.
— У вас нет разрешения, сэр, — сказал один из полицейских, пока двое других надевали на Клита наручники.
— Посмотрите на этих охранников Верховного суда! Их прислали с четвертого этажа те самые люди, против которых я баллотируюсь.
— Пойдемте, сэр.
Сходя с трибуны, Клит продолжал кричать:
— В тюрьме я долго не просижу, а когда выйду, то расскажу всем правду об этих либеральных ублюдках! Можете на это рассчитывать!
Шейла наблюдала за спектаклем с безопасного расстояния — из окна своего кабинета. Другой секретарь, стоящий рядом с репортерами, передавал новости по мобильному телефону.
Этот сумасшедший внизу выбрал ее.
Пол оставался у окна, пока не убрали стенд и не рассосалась толпа, а потом бросился вверх по ступенькам к кабинету Шейлы. Она стояла у стола с другим клерком и судьей Макэлвайном. Воздух казался тяжелым, и в целом атмосфера была мрачная. Они посмотрели на Пола так, будто он мог принести хорошие новости.
— Этот парень сумасшедший, — сказал он.
Все закивали в знак согласия.