Девушка изо льда

— Зачем я тебе? Только не говори, что из — за долга. И уж точно не потому, что я хорошая любовница. Это ложь. Тогда зачем все это? — Бес молчит, его пальцы, лежащие на руле, белеют от напряжения. Я и не надеялась получить ответ. — Обещай мне одну вещь…

— Что ты хочешь, Льдинка? Наряды? Поздний ужин в роскошном ресторане? Украшения?

— Обещай, что выполнишь мою просьбу. Тебе это ничего не будет стоить. Поклянись.

Он хмыкает, задумчиво разглядывает меня, останавливая машину на красном сигнале светофора.

— Что ты задумала? Я не играю в такие игры, потому что мое слово — это закон. Если сказал — сделаю любой ценой.

— Поверь, цена окажется смехотворной.

— Говори, что хотела, — кажется, я сумела разбудить его интерес. Не хотела, все получилось само собой. — Я отвечу после того, как узнаю суть твоей просьбы.

— Однажды у тебя будет много свободного времени… Открой запись той ночи, когда я встретилась с Сергеем, и пересмотри ее от начала до конца.

— Херня все это, Льдинка. Ты заводишь меня… — Бес берет мою ладонь и прижимает к паху, где напряженный, готовый к работе член, бьется в плену одежды. — Чувствуешь? Удивительная, просто охуенная… Я хочу тебя постоянно, — его рука тянется к моему лицу, а я отстраняюсь. — В чем дело? Ты боишься, что я тебя ударю? Я никогда не бью женщин, Льдинка.

Где — то внутри меня раздается громкий истерический смех. Бес не бьет, а все то, что было — всего лишь нежная ласка. Нет, не боюсь. Уже — нет. Возвращаемся в красивую тюрьму. Железные ворота бесшумно уезжают вбок, пропуская кабриолет. Прогулка завершена.

С того момента, как я пришла в себя, Беса словно подменили. Теперь он нежный и заботливый, играет роль любящего мужчины. Когда возвращается из города, всякий раз вызывает меня к себе. Мы вместе смотрим фильмы, а однажды Бес читает мне вслух. Стендаль, «Красное и черное». Выбирает сюжеты, где Жюльен Сорель общается с Луизой де Реналь. Зачитывает диалоги, мастерски подбирая интонации. Необычно видеть его в роли чтеца. В постели Бес ласков. Так, как может быть ласков зверь.

— Ничего, потихонечку, — говорит он, лаская мою грудь, прислушиваясь к дрожанию тела. Его язык прокладывал влажную дорожку к пупку, спустился еще ниже. Пальцы танцуют в нежных складках, теребят клитор, пытаясь добиться выделения смазки. — Я отогрею тебя, Льдинка. Смотри, твое тело уже начинает реагировать на прикосновения, скоро начнет испытывать оргазм. Просто нужно время, и все получится.

— Сунь пальцы в розетку и твое тело тоже откликнется. Оргазм — это отзыв нервных окончаний на раздражение, сокращение мышц и ничего больше. Раньше я могла испытывать наслаждение и удовольствие. Но не с тобой. Меня больше нет. Не ищи.

Льдинка… я и правда ею стала. Холодной, безжизненной. Я словно смотрю на все происходящее со стороны, с потолка ненавистной комнаты. Так проще. В постели Бес напоминает ребенка, который раз за разом пытается завести ключом куклу, забывая, что накануне разломал тонкий механизм. Он вылизывает меня внизу, увлажняя и заполняя толстым твердым членом. Движется медленно, давая время принять его, а затем набирает темп, раз за разом обжигая обильным выбросом спермы. Постоянно целует, прикусывает губу и тут же зализывает место укуса, сплетает свой язык с моим, тихо порыкивая от удовольствия, спускается на шею, затем — к груди. И так без конца.

Кукла наследника Тутти. В сказке про трех толстяков наследник играл с куклой. Не с лошадкой или солдатиком, а именно с куклой, одетой в красивое платье. Вы когда-нибудь задумывались, почему? Для Беса я стала равнодушной, безучастной игрушкой. Дошла до того, что во время секса вспоминаю сюжеты прочитанных книг или фильмов. Сознание и тело двоятся, каждая часть живет отдельной жизнью. Интересно, на сколько времени хватит его терпения и что будет дальше? Интересно и не страшно, потому что ненавижу. Каждой клеточкой, каждую секунду. Этой ненависти хватило бы на десятерых, она бежит по венам, бьется в мозгу навязчивой мыслью. Зло должно быть уничтожено! После секса он аккуратно отмывает в душе мое тело, несет в постель и всю ночь прижимает к себе, не давая отстраниться ни на миг. Однажды ночью я встаю в туалет. Через минуту Бес едва не срывает дверь с петель, ревя, как раненный бизон.

— Почему ты ушла, Льдинка?!

— В следующий раз непременно разбужу тебя. Не знала, что должна справлять нужду в твоей компании.

— Ты — моя и всегда должна быть рядом, на виду! — ни секунды не сомневаясь, он поднимает меня на руки, доносит до постели и придавливает телом. — Всегда! Даже не думай сбежать!

Бес

Моя девочка оживает. Она больше не бьется в истерике, не вздрагивает от прикосновений. Каждую ночь спит рядом, даря свое тепло. Я вывез Льдинку на набережную, впервые оставив охрану дома. В этот вечер мы были вдвоем. Она слушала мой рассказ, глядя на реку. С чего вдруг прошлое прорвалось сквозь крепкую плотину контроля — непонятно, но я позволил себе маленькую слабость. Еще одну. Ни слова в ответ. Ни сожаления, ни сочувствия. Ждал хоть что — то, но поймал лишь тишину и безразличие. И еще — ненависть и презрение. Чувствую его кожей, как животное ловит волны страха и опасности. Но я все исправлю, ведь у меня есть главное — время и моя Льдинка.