Сначала баронесса молилась, молитвы всегда её успокаивали, потом поняла, что не может находиться в доме, ей срочно надо было выйти и пообщаться с людьми, которые слушали её и внимали. И хотя до субботы ещё было два дня Елена Виленская приказала приготовить карету и поехала в церковный приют.
За домом барона круглосуточно велось наблюдение, поэтому, как только карета с Еленой Михайловной отъехала в сторону приюта, в другую сторону покатил небольшой крытый возок чёрного цвета, чтобы предупредить леди Бейкер, что настал «её выход».
Старшая баронесса Виленская уже собиралась уезжать из приюта, когда подъехала роскошная карета, из которой степенно вышла молодая дама в чёрном, наглухо застёгнутом плаще с меховым подбоем. Дама прошла ко входу в приют и увидев баронессу, склонила голову в приветствии:
— Простите, я вижу, что вы здесь часто бываете, — обратилась дама к Виленской. У дамы было грустное лицо, на котором не было ни грамма косметики, рыжеватая прядь выбивалась из-под маленькой, тоже чёрного цвета, шапочки.
Баронесса подтвердила, и это действительно было правдой, в этот приют, даже когда она постоянно проживала в поместье, она старалась приезжать, или присылать помощь.
— Я так хочу помочь несчастным детям, оставшимся без родительской ласки, — брови незнакомки сложились домиком, а глаза увлажнились, казалось, ещё чуть-чуть и слёзы польются из голубых, светлых до прозрачности глаз.
— Ох, простите, — вдруг спохватилась незнакомка, — я забыла представиться, я леди Фрила Жозефина Бейкер, вдова.
Стоять на входе в приют было однозначно неудобно, и баронесса Виленская пригласила даму зайти. Монахини, которые следили за приютом, если и удивились, что баронесса не ехала, виду не показали. Подошли, забрали пальто и проводили в специальную комнату для гостей.
Елена Виленская оценила скромный вдовий наряд леди Бейкер. На ней было чёрное простое платье из плотного материала, застёгнутое под самую шею, так, что казалось, леди сейчас удушится.
Леди Бейкер сняла шапочку, рыжеватые волосы леди были собраны в тугой узел на затылке.
— Вот такую бы Серёже жену, взрослую, познавшую страдания женщину, — подумала про себя Елена Михайловна, а вслух представилась:
— Елена Михайловна Виленская, баронесса
Какое-то время женщины пили чай, который подали молчаливые монахини, а потом сам собой зашёл разговор о личном. И леди Бейкер поделилась «своей историей».
Прикладывая белый платочек к глазам, она рассказала, что у неё умер муж, с которым они счастливо прожили почти пять лет, от страданий она потеряла ребёнка и вот теперь не видит другой стези для себя, как только помогать другим.
Она недавно приехала в Стоглавую к своему дальнему родственнику, князю Ставровскому, потому как у неё никого не осталось и его супруга посоветовала ей этот приют.
— Я так рада, что познакомилась с вами, дорогая Елена Михайловна, — грустно улыбаясь говорила леди Бейкер, — прошу, называйте меня просто, Жозефина. Я буду рада, я ведь здесь никого не знаю, а леди, с которыми князь познакомил меня всё больше молодые и думают только о том, как бы удачно выйти замуж.
Похоже у леди Бейкер пересохло в горле, поэтому она взяла простую белую чашку, в которой монахини наливали чай, пригубила из неё и продолжила:
Если вы мне подскажете, где я ещё могу помочь, буду благодарна. Деньги мне супруг оставил немалые, но куда мне столько одной?
Баронесса рассказала леди Бейкер, что нужно и какому приюту. Надо сказать, Елена Михайловна искренне помогала приютам, но делала она это не от души, а потому что считала, что так надо, так правильно.
В конце разговора, когда пришла пора прощаться, баронесса пригласила леди Бейкер на обед.