— Ирэн Леонидовна, а могу я вас попросить поговорить с Софьей?
Ирэн кивнула: —да, конечно, я прямо сейчас и поговорю.
И Ирэн, видя, что князь не собирается уходить первым, встала и прошла к столу, там сегодня пришло письмо от Виленского, а она его ещё не прочитала.
Князь встал, но выходить из кабинета не собирался:
— Ирэн Леонидовна, могли бы вы выслушать меня. Я отниму у вас совсем немного времени.
Ирэн, даже не подозревая о чём ещё может идти речь, снова предложила князю присесть. Правда на этот раз получилось так, что Ирэн находилась во главе массивного стола, а Обухов сидел напротив.
— Я много слышал о вас Ирэн Леонидовна, и даже имел негативное мнение, никогда до этого, не встречавшись с вами лично. Каюсь, это недостойно мужчины.
Произнеся эту фразу, Обухов встал и налил себе стакан воды, вернулся, снова сел в кресло и продолжил:
— Впервые я встретил вас на мануфактурной выставке и был поражён и вашей красотой и вашей энергичностью.
Он прикрыл глаза, как буто вспоминая и проговорил:
— Когда я услышал, что понравившаяся мне женщина, это Ирэн Виленская, то был буквально разбит.
Открыл глаза посмотрел на Ирэн:
— Я не мог представить, что вы, вся такая необыкновенная, могли вот так вот поступить с мужем и ребёнком. Я по службе пересекался с Сергеем Михайловичем. Он очень достойный человек. И именно поэтому я предпочёл сбежать.
Я ничего не хотел слышать о вас. Но где бы я ни появлялся, везде только и говорили о первой женщине, подучившей орден, о женщине, создавшей лекарство, примирившее две страны, о женщине, возродившей древние рецепты, о женщине, сохранившей много жизни. Это было невыносимо, потому что, приходя домой я тоже слышал о вас в восхищённых речах Сони.
Вы стали мне снится.
На этих словах Обухов снова прикрыл глаза:
— После этих снов я не мог ни о ком больше думать, я стал бояться спать. Ничего не помогало.
Встретив вас на балу у императора, я злился, что вокруг вас много мужчин, но все они очень достойные и я не понимал, как такое может быть, если вы такая плохая, почему они все возле ваших ног.
Ирэн хотела остановить эту исповедь, ей стало не по себе, но Обухов попросил:
— Прошу вас, Ирэн Леонидовна, дайте мне договорить.