Любовь в объективе

Через полтора часа мы с Майком подъезжаем к больнице. У стойки регистрации узнаём номер палаты, но сестра сообщает, что к нему нельзя.

– То есть как это? – спрашиваю я.

– Кристоф Ламбер в тяжёлом состоянии. Ему была проведена тяжелая операция. Сейчас он…

– Что он? – не выдерживаю я.

– Он в коме.

Я хватаюсь за сердце. Сердце уходит в пятки. Глаза закрываются, я чувствую, как падаю. Но меня вовремя ловят, и я снова прихожу в себя. Сестра у стойки регистрации тут же зовёт врача.

– Не надо врача, – всё ещё пребывая в не лучшем состоянии, отвечаю я.

Сестра на столько обеспокоена моим состоянием, что выходит из-за стойки и подбегает ко мне.

– Всё хорошо, – мотаю головой я.

– Ох, простите. Я не знала, что так получится, – извиняется девушка предо мной и Майком. – Если хотите, я могу попросить заведующего пустить вас на несколько минут, но не больше. Только, пожалуйста, больше не пугайте так.

Сама же стою и думаю, что можно было обойтись и меньшими жертвами. Я же, в конце концов, актриса. Могла бы просто отыграться, вместо того, чтобы падать по-настоящему. Жаль только, что проконтролировать этот процесс не так уж просто. Проблема в том, что я действительно беспокоюсь за этого ненормального.

Через некоторое время нас пускают на этаж и провожают прямо до палаты Кристофа. Я до последнего не хочу верить, что с ним случилось что-то страшное. Но, как только вижу лежащего в больничной кровати Кристофа, что-то будто бы пронзает меня изнутри. Я чувствую, что ещё чуть-чуть и снова отключусь. Но всё же нахожу в себе силы остаться в сознании.

– Как же так, Майк? – спрашиваю я, будто он знает ответ.

Мужчина подходит ближе и приобнимает меня за плечо. Мы молча стоим перед Кристофом. Сейчас ничего не имеет значения. Нет ни улиц, ни городское суеты, ни карьеры, которая так мне важна, ничего – только это палата, я, Майк и Кристоф, лежащий без сознания.

Когда мы выходим из больницы, я оборачиваюсь к Майку.

– Я ведь даже не стала его слушать.

Мне так стыдно. Стыдно, ведь он хотел извиниться, а я думала только о себе. Гордость не позволила мне просто принять извинения. Наверняка, для него это был тяжёлый поступок, на которые ему действительно было тяжело решиться. Но вместо того, чтобы заговорить с ним, когда я всё узнала, я предпочла продолжить молчать и вести себя как высокомерная дрянь… Господи, что я за человек такой…

– Эвелина, – он подходит ближе и берёт меня за руку. Я чувствую, как на глаза начинают наворачиваться слёзы. – С ним всё будет хорошо.

– Он хотел извиниться, но я даже не стала его слушать.

– Эвелина, – пытается успокоить он. Он тянется к лицу, вытирает каплю слезы, катящуюся по моей щеке и говорит: – С ним обязательно всё будет хорошо. Кристоф сильный человек. Как бы не казалось, что он несамостоятельный ребёнок, он всё равно остаётся Кристофом. А тот Кристоф, которого я знал, был всегда уверен в своих силах. И на этот раз вера спасёт его.