Я вздыхаю, но всё же опускаю руки. Пытаюсь вспомнить подходящую сцену и вдруг мне в голову приходит гениальная идея – отыграть ту самую сцену, где главная героиня, распрощавшись со своим любимым и отправив того на осаду крепости, узнаёт, что любимый в беде, и отправляется в путешествие по королевству, чтобы собрать новую армию для помощи своему мужчине. Я показываю всё это в таких деталях, о которых, наверное, не догадывается даже сам автор книги. Я разговариваю с воображаемыми слугами, затем вкратце описываю события, не требующие качественного отыгрыша, и наконец… собираю войско и прихожу на помощь любимому, роль которого в моём случае занимает камера. Я смотрю на неё так… как не смотрела ни на одного мужчину в жизни. Оператор, снимающий всё это, спрятавшийся за аппаратом, неожиданно выглядывает из-за него, глядя на то, как идеально я отыгрываю любовь к бездушной технике. Полные надежды глаза, чуть-чуть влаги и сложенные на груди ладони.
– Любимый, – говорю я наконец, после чего резко обрываю сцену, меняю выражение лица на улыбчивое и по-доброму смотрю на шокированных членов комиссии.
Мужчина, позабыв про ручку, начинает хлопать так, что та вылетает у него из рук и отлетает куда-то в стену.
Женщина закатывает глаза, закрывает веки и откидывается на спинку, задрав голову к потолку.
– Просто сумасшествие, – говорит она.
Глава 4.
Я выхожу из грёбаного офиса, натягиваю на голову капюшон толстовки, надеваю очки, чтобы меня не узнали и иду на прогулку. Мне нужно подышать. Раньше я не занимался такой хернёй. Раньше, если меня что-то бесило, я арендовал шикарную загородную виллу, желательно где-нибудь на берегу моря, собирал огромную тусовку – от ста, до трёхсот человек, – и пил. Пил неделю, месяц. Люди менялись. Знакомые лица уходили, приходили незнакомые. На седьмой или пятый день рядом не оставалось ни одного, с кем я начинал свой запой. Но меня это мало волновало. Тогда меня интересовало только одно – девушки. Мясо. Живое мясо для удовлетворения моих потребностей. Идеальные сучки, с модельной фигурой, накачанными задницами… хотя, на седьмой день я уже не смотрел, куда пихаю свой инструмент. Не удивлюсь, если однажды окажется, что я случайно переспал с мужиком. Фу! Мерзость! Думать об этом на трезвую ни хрена не приятно.
И всё же! Жизнь была раем. Идеальным, алкогольным раем. А что теперь? Теперь у меня нет денег даже на сраный ящик сорокалетнего вискаря. Я ничтожество! Я позорище! Я никогда не скажу об этом Майку, не скажу об этом никому, но сам прекрасно понимаю, что моя жизнь катится к чёрту!
Мне срочно нужно расслабиться. Нужно выпить. Смотрю на часы – три часа дня. Если начну сейчас, то к двенадцати ночи дойду до необходимого состояния, а там пойдёт как по маслу.
Продолжаю шагать по тротуару, не обращая внимания на прохожих. Если задеваю кого-то – не моя проблема. Нужно смотреть, куда идёшь. Я не для того решил стать знаменитостью и стал ею, чтобы уступать дорогу обычным плебеям. Людишки, со своими никчёмными проблемами, суетятся на улицах города, даже не зная, что прямо сейчас среди них разгуливает звезда такого масштаба. Да-а… было время. Было время, когда, шагая по улице даже в таком виде, меня всё равно вычисляли какие-нибудь молоденькие девочки и визжали от восторга, умоляя дать им автограф. Глядя на них, я еле сдерживался, чтобы не утащить их всех с собой на тусовку и попробовать каждую по очереди. Проблема была только в том, что им, наверное, и восемнадцати не было. Поэтому приходилось довольствоваться фантазиями. Но за то время, что я рисовал им подписи, успевал глазами раздеть всех до гола. Ох и были же времена!
Заворачиваю за угол и останавливаюсь. Снимаю очки и смотрю на огромную очередь, растянувшуюся на всю улицу.
– А это что такое? – бубню себе под нос.
Тут же осматриваюсь по сторонам, в надежде, что никто меня не узнал, надеваю очки обратно и иду прямо к очереди.
Боже! Сколько цыпочек! – думаю я, проходя мимо разносортных малышек. Я оцениваю каждую, рядом с некоторыми и вовсе облизываюсь как голодный кот. Мне плевать, что некоторые из них смотрят на меня с пренебрежением или отвращением. Когда дело доходит до постели, их взгляд всегда меняется. Всегда! Тогда они уже не такие крутые. Они просят меня об одном. Умоляют, чтобы я отымел их пожёстче! Я-то знаю, чего стоит вся их надменность – стоит моему члену оказаться во рту у одной из них, как мнение обо мне меняется в корне. А если при этом напоить их бутылочкой какого-нибудь «Кристалл брют», то тут вообще всё двери открыты. И передний и задний входы. Хаха! После такого они сами просят, чтобы я отымел их со всех сторон.
Я почти нахожу вход в здание, до которого мечтают добраться все эти цыпочки. Подхожу к одной из первых в очереди, снимаю очки и спрашиваю:
– Что тут твориться?
– Кастинг, – говорит она.
– Что за кастинг? В порнуху? – у смеюсь.
Девка отворачивается. Я слышу тихое: