— Я знаю отца. Он тот еще негодяй, но беременную женщину не обидит. Его убеждения не позволят совершить подлость. А надругательство над беременной — будет подлым поступком для Улофа. Если бы Милена была такой же, как я — тайным орудием, убийцей, то тогда повод для беспокойства был бы. А так, — Эса повела плечом, — она всего лишь женщина, которая не виновата в том, что выполняет свое предназначение.
— Рогволда такая мораль не тревожит, — ответил я.
— Рогволд всего лишь пешка. А Улоф — конунг.
— Расскажи об отце. Я должен знать что он из себя представляет.
Эса вздрогнула. Видимо, ей тяжело вспоминать отца. С другой стороны, именно ее отец убил Гостомысла — моего отца.
Глава 3
Окрестности Тьмутаракани, лето 827 г.
— Наверное, — со вздохом начала Эса, — стоит начать с того, что десять лет назад великий конунг норманнов, ярл Улоф, умер в первый же день получения титула конунга.
Мое недоуменное лицо вызвало кривую ухмылку у воительницы.
— На всеобщем тинге выбирали конунга. С большим трудом и невероятными интригами смогли избрать моего отца. По закону присутствующие на тинге выборщикиклялись своему избраннику в том, что «страна его и они его подданные». Некоторые отказались это делать. Улоф дал им время на то, чтобы они оценили то, как он будет править и только потом пришли давать клятву. Разногласия между выборщиками были настолько сильными, что даже итоговое решение о выборе конунгом Улофа не понравилось значительной части голосующих. И тогда, на пире в честь конунга, против него выступили заговорщики и смертельно ранили. Отец, воспользовался ситуацией и притворился мертвым. Более того, ближайшим людям он приказал огласить свою смерть.
— Хитрó, — обронил я.
— Более чем, — кивнула Эса, — ведь нападение на конунга является серьезным преступлением. Заговорщиков поймали, казнили. Их семей лишили привилегий, титулов и богатства. А во время церемонии прощания на погребальной ладье, мой отец восстал и приплел Одина и Тора, которые якобы благословили Улофа на земные подвиги. В народе мой отец получил, чуть ли, не священный статус. Теперь никакой речи не могло быть о смещении богоизбранного воина Вальхаллы.
Интересный персонаж этот Улоф. Сумел найти выход из, казалось бы, проигрышной ситуации.
— Благодаря этим событиям, — продолжила воительница, — слава о новом конунге разлетелась до самых отдаленных фьордов[1]. Улоф сумел сплотить викингов и совершить ряд прибыльных набегов тем самым, подтвердив своей удачливостью, статус любимца богов. Я это все к тому, что Улоф хитрый, коварный и беспощадный. Набегом на Хольмгард он решил множество проблем, несмотря на «небогатый улов».
— Это каких же?
— Во-первых, он отомстил за смерть Гунульфа, своего сына. А во-вторых, он отомстил за уничтожение храма Упсалы. Наконец, в третьих, он покончил с Гостомыслом — своим последним врагом, которого знали многие ярлы. Ведь о твоем отце даже скальды пели песни. Он был легендарным человеком.
— Ты даже не представляешь насколько легендарным, — тихо прошептал я.
— Когда я была совсем маленькой, — продолжила Эстрид, — отец захватил в одном из набегов сотню трэллов[2]. Среди них было много беременных женщин. Их он поместил отдельно ото всех, не давая статус рабов. Только после того, как они родили, их перевели в жилище трэллов.
— Не могу сказать, что это благородно.
— Зато можно утверждать о том, что к беременным он снисходителен.