Я поблагодарил Умку и отправил его ухаживать за Дастаном. Мой верный буцефал питает необъяснимую любовь к моему оруженосцу. Яблоки с рук Умки он уплетает с удовольствием. А от остальных же — коняшка ноздри воротит.
Через несколько минут Умка вернулся с озабоченным видом.
— Там дед какой-то просил передать это, — сообщил парнишка.
Умка протянул мне свернутый платок. Раскрыв его, я был удивлен и озабочен.
Я попытался выяснить кто и как смог передать это сообщение, но не получилось. Мы с Умкой и Агой прошлись по лагерю. Но никого, кто подходил бы под описание оруженосца, найти не удалось.
На платке была выведена надпись гардарскими рунами: «Каменоломни на севере Плиски. Завтра. В полдень. Карнат.»
Глава 13
Середина лета 827 г., Плиска.
Солнце светило в зените, поглаживая яркими пятнами зубцы Балканских гор. Было жарко, хотелось спрятаться в тени. Извилистая тропа, как назло, обегала любой намек на места с манящей прохладой. Моя кольчуга блестела и ощутимо нагревалась. Я ехал в задумчивом молчании. Радует, что Дастан, мой вороной жеребец, с легкостью преодолевал знойное болгарское пекло.
Позади меня шагал Ага. Он пыхтел как паровоз, так как отказался от лошади и топал пешком. Видимо, пожалел бедное животное. Несмотря на это, его взгляд постоянно сканировал округу в поисках признаков опасности.
Чуть дальше, верхом на бойкой кобылке, скакала Эстрид. Ее лицо, обычно освещенное проказливой улыбкой, было озарено беспокойством. Она знала цель нашего выезда и ей не нравилось это. Приглашение Карната, полученное вчера, ее напрягало. Она задавала разумные вопросы по поводу того, что необязательно было тащится в такую даль, если волхв уже был в военном городке. От внушительного сопровождения я отказался. Ходот хотел отправить со мной сотню легионеров. Переубедить его в этом стремлении было тяжело. Нашли компромисс: легионеры будут идти следом за нами, на достаточном удалении.
Замыкал шествие оруженосец Умка, долговязый мальчик, на юном лице которого отражалась смесь волнения и удальства. Он крепко сжимал мои боевые топоры. Костяшки его пальцев побелели, нервничает все же парнишка.
По мере того как мы поднимались вверх, воздух становился холоднее, ноздри наполнял аромат хвои и сырости. Тишина гор нарушалась лишь ритмичным топотом копыт по каменистой тропе.
Ближе к концу нашего маршрута, был один отрезок пути, где резко заканчивалось лето и начиналась лютая зима. Появились сугробы снега и противный ветер. Он выл, швыряя ледяные осколки снега. Пришлось спешиться. Сапоги погружались в сугроб по колено при каждом мучительном шаге. Гора, которая когда-то была далекой величественной вершиной, теперь нависла над нами будто угрюмый белый великан.
Что удивительно, этот участок закончился через несколько сотен метров. Мы снова вступили в знойную жару. От резкой смены погоды шумело в ушах. Я мысленно проклинал волхва, придумавшего нам такое путешествие.
Наконец мы достигли поляны, возле каменоломни, которую указывал волхв. Вчера Умка заблаговременно сюда примчался, чтобы сегодня мы не плутали в поисках точки рандеву с Карнатом. С легионерами же шли местные проводники.
В центре поляны стояла одинокая фигура, закутанная в робу. Когда мы спешились, волхв повернулся, показав морщинистое лицо. Вроде ничего не изменилось с прошлой встречи. Такой же трухлявый пень, что и раньше.
— Царь, — разнесся по поляне голос Карната, низкий, скрипучий шепот, доносившийся, казалось, из самих гор, — ты пришел в поисках ответов.
Я шагнул вперед, разглядывая старца.
— Допустим, — обронил я.