– Я не сержусь. – Джейс тяжело вздохнул. – Что ж, тогда ты знаешь всю эту грязную историю.
– Я… я бы не назвала ее грязной. – Я закусила губу. Я помнила, как Джейс говорил о том, что поначалу не хотел Джека, и теперь его чувство вины стало еще более понятным, потому что вдруг Кари хотела вернуть Джека в будущем? – Просто печальная.
– О, я, должно быть, не все ему рассказал. – Парень выдавил из себя горький смешок. – Когда Кари забеременела, я не был рядом с ней во время ее разговора с родителями. А должен был бы. Я знал, что ей не поздоровится, и, когда они сказали, что собираются отправить ее куда-то на юг Западной Вирджинии, я испытал что-то вроде облегчения, как будто если ее нет рядом, то можно и не думать о том, что она беременна. – Он снова печально улыбнулся. – Я никогда не был рядом с ней. Да, я сам был ребенок, но все же…
– Но тебе было… сколько? Шестнадцать?
Он кивнул.
– Когда мои родители усыновили Джека и Кари вернулась, она заговорила о нашем будущем, втроем. И это испугало меня до усрачки. Мы поссорились. Она укатила и разбилась на машине. Конец истории.
Боже мой…
– Ты же не винишь себя. Пожалуйста, скажи, что нет.
– Я долго жил с этим чувством вины, но знаю, что не я стал причиной аварии. Мы кое-как помирились перед ее отъездом, но, знаешь, когда в памяти остается последний разговор, наполненный таким дерьмом…
– Мне очень жаль, – прошептала я. – Понимаю, это слабое утешение, но я сожалею.
Джейс снова надолго замолчал и заговорил, только когда мы подъехали к моему дому.
– Я даже не был на ее могиле.
Я очнулась от своих мыслей.
– Ни разу?
Он покачал головой.
– Я просто… не знаю. Я пошел дальше по жизни, но…
– Ты не пошел дальше, Джейс. Если ты не нашел в себе сил посетить ее могилу, значит, ты не сделал и шага вперед.
Мы заехали на парковку перед домом и остановились. Парень заглушил мотор и посмотрел на меня. Его взгляд спустился к моим губам и, казалось, задержался там навсегда. Рука крепче сжала рулевое колесо.
– Ты все еще любишь ее? – прошептала я.
Джейс долго молчал.