Лиам проигнорировал их жестокий смех. Он уже лежал без сознания, хотя переживал и худшее.
За морозильником послышались резкие шаги. Прыщавый отошел в сторону, когда пожилой мужчина вошел в морозильную камеру. От каждого его движения исходила властность.
Он был одет в черную форму, но без тактического снаряжения. Его волосы поражали своей белизной, жесткое лицо осунулось, но челюсть оставалась квадратной, телосложение крепким. В его глазах светился острый ум.
Он напоминал Лиаму старого медведя, давно потерявшего зубы, но все еще смертельно опасного.
Значит, это, должно быть, Генерал.
Телохранители расступились перед мужчиной и сомкнули ряды вокруг него. Четверо за ним, по двое с каждой стороны. Еще несколько человек стояли наготове за стальной дверью.
От них исходил дух бывших военных. Это чувствовалось в их осанке, уверенности движений, поведении. Их глаза были жесткими и жестокими.
Генерал Синклер остановился в нескольких футах от Лиама. Вместо того чтобы посмотреть на него, его проницательный взгляд блуждал по комнате.
— Кто из вас привел его сюда?
Лютер выпрямился.
— Я, сэр.
Медленная коварная улыбка расползлась по лицу Синклера.
— Я впечатлен. Ты справился, Лютер. Я вижу, что поступил мудро, доверившись тебе. — Он махнул рукой в сторону вооруженных людей, стоявших позади него. — Ты заслужил свое место среди нас.
— Надеюсь, оно того стоило, — проговорил Лиам.
В глазах Лютера мелькнула эмоция. Вспышка стыда.
— Я должен был это сделать.
— Не оправдывайся, — наставительно проговорил Генерал. — Никогда не оправдывайся. Делай или не делай. У каждого из нас есть свои причины.
Рот Лютера сжался. Он резко кивнул.
— Сэр.
Генерал указал на Прыщавого.