— Хотела проверить как ты, подумала ли о моем предложении.
— Забавно. Я не припоминаю никакого предложения.
Ее русые волосы убраны назад в такой тугой пучок, что кожа на лбу натянулась.
— Думаю, ты помнишь. Еще не поздно, знаешь ли, признаться. Самое главное в самосуде, о котором не рассказывают в фильмах, это съедающее тебя чувство вины.
— Знаете по собственному опыту?
— Подумай о своей маме. Подумай о ребенке.
Я быстро моргаю, пытаясь сдержать эмоции. Я не могу ничего ей показать. Я не могу показать ей свою слабость.
— Может быть я как раз и думаю о них.
— Если он причинял тебе боль, я могу помочь. Могу сделать так, чтобы тебе стало легче.
Но на этот раз меня не обмануть. Я вижу вспышку в ее глазах, тот самый хищный блеск, который появлялся у Фрэнка, когда он играл с тобой. Когда ты уже попалась в ловушку, которую даже не заметила. Ей все равно, что случится с мамой, мальчиками или со мной. Какое бы чувство вины я ни испытывала, какой бы выбор мне ни пришлось сделать, не признаюсь ей в этом. Она не сочувствует мне. Я вижу это. Она хочет раскрыть дело, которое все остальные считали законченным. Она хочет славы, выиграть игру.
— Я пас.
Она меняет тактику.
— Мне нужно еще раз поговорить с твоим братом. Проверить его историю. Уточнить несоответствия.
Детектив Хенриксен делает шаг вперед, но я блокирую ее своим телом. Я знаю, что сказать на этот раз. Арианна помогла мне подготовиться на случай, если детектив вернется.
— Ваш босс знает, что вы здесь, наносите незапланированные визиты на дом? Пристаете к скорбящим свидетелям? А как насчет вашего партнера? Где он? Может, мне стоит позвонить в участок? Просто, чтобы убедиться, что всё в порядке и всё такое. Ну вы понимаете.
Она нахмурилась и встала прямо передо мной.
— Я детектив. Пропусти меня.
Как и в прошлый раз, я не отрываю от нее взгляда. На улице холодно, но моя кровь горячая и пылает.
— Если у вас нет ордера, засунутого в лифчик, можете идти в задницу. Детектив.
Ее лицо застывает. Но я вижу перемену в ее глазах. Она блефовала и только что проиграла. Никто больше ничего не подозревает. Только она. Если я не впущу ее, она ни черта не сможет с этим поделать.