Я касаюсь мягкого, идеального уха сестры. Ей нужна семья, которая сможет ухаживать за ней как следует, сможет позаботиться о ее нуждах так, как я никогда не смогу. Хорошо, что мама отказывается от нее. По сути она давно отказалась от своих родительских прав. Это правильно. Но все равно, от пронизывающей боли у меня перехватывает дыхание. Я хочу как-то запечатлеть свою любовь на этой малышке, оставить ей знак, печать на сердце, которая будет напоминать обо мне. Обещание, с которым она сможет идти в любое будущее, что ее ждет. Хочу, чтобы она знала, что ее любили. Что я ее люблю.
— Как ее зовут? — тяжело вздыхая, спрашиваю я.
— Твоя мама не дала ей имя. Может, ты хочешь?
Я обхватываю голову сестры всей рукой. Ее коричневый шоколадный пушок очень мягкий. Ей нужно красивое сильное имя.
— Зои Роуз.
— Прекрасное имя, — улыбается Арианна.
— Я смогу ее видеть? В приемной семье? Даже после того, как она будет удочерена?
— Уверена, можно что-нибудь устроить. Мы могли бы сделать открытое усыновление, когда ты будешь получать фотографии и видео время от времени. — Микаэла Дэвис засовывает свой портфель под мышку. — Я позвоню вашей семье на следующей неделе.
Мы выходим из больницы и в молчании возвращаемся к машине Арианны. Снег сыплется с неба цвета шифера. В моем желудке бурлит желчь. Меня тошнит. До смерти тошнит от всего этого. Больше всего меня тошнит от самой себя. Я недостаточно старалась. Я не остановила маму от пьянства. Я не спасла этого прекрасного ребенка — мою родную сестру — лежащую в инкубаторе в той больничной палате. Я могла бы сделать больше. Должна была. Но я ни черта не сделала.
— Это не твоя вина, — успокаивает Арианна, как будто читая мои мысли.
Лукас прикасается к моей руке.
Я вздрагиваю. Монстр внутри меня шевелится, скользит по венам, как черный осадок.
— Просто оставьте меня в покое.
— Я никуда не уйду. — Его голос звучит твердо, непреклонно.
Я качаю головой. Меня так переполняет стыд, что я едва могу на него смотреть.
Лукас подходит ближе, убирая челку с моих глаз.
— Могу я обнять тебя? — говорит он тихо, так, чтобы слышала только я.
Потом он обхватывает меня руками, прижимает мою голову к своему подбородку. Лукас твердый, сильный. Безопасный. Я дрожу, но все мое тело наполняется теплом до самых пальцев ног. Через мгновение я прижимаюсь к нему.
— Прости меня, — шепчу ему. — Я вела себя с тобой как большая толстая скотина.
— Может быть, совсем чуть-чуть, — произносит он мне в волосы. — Я знаю, что ты этого не хочешь. И ты не избавишься от меня так просто.