— Что касается меня, то насчёт солнца у меня есть целая теория, — сказал Даша. — Теория евнухов.
— Это как? — не понял Смит.
— Очень просто, — пояснил Даша. — Все мы — евнухи.
На минуту наступила тишина. Апостол Смит застыл с ложкой похлёбки в руке. Даже Джерри перестал рыдать.
— Я что, тоже евнух? — не поняла Тео.
— Да вы дослушайте до конца! — сказал здоровяк. — В мире существует всего два вида евнухов.
— Два? — удивился Рудик. — Это как? Одних полностью кастрировали, а другим там ещё что-то оставили, что бы им совсем грустно не было?
— Дайте же мне, наконец, сказать! — Даша начинал злиться. — Одних евнухов кастрировали после того, как они познали экстаз. Других — вместо. Как вы думаете, кому из них менее больно?
— По идее, тем, кто экстаз не познал, — задумчиво произнёс Райдер. — Но при чём тут…
— Именно так, Райдер, тем, кто не познал! — проговорил Даша. — Так вот: все мы — евнухи. Вы увидели солнце — а теперь его у вас нет. А что касается меня — я родился в этой дыре. Про солнце я, конечно, наслышан, но что оно для меня? Миф! Сказка! Так что меня отсутствие солнца волнует даже меньше, чем Клинча.
Из другой половины камеры раздался душераздирающий крик. У Джерри начиналась истерика.
— Мог бы и промолчать, — укоризненно сказал Эльдер Даше.
Здоровяк лишь развёл руками — мол, я такого эффекта не ожидал.
Тяжело открылась железная дверь в камеру.
— Новенький? — предположил Даша.
Как в воду глядел. В камеру втолкнули молодого парня среднего роста с красиво выбритой бородкой.
— Я и сам бы мог войти! — возмущённо обернулся парень. Тут же в лицо ему полетели его вещи.
— Посмотрим, как ты будешь ходить дня так через два! — противным голосом проорал ему тюремщик. — У нас на каторге за два часа работ выдыхаются!
И со злорадным смехом закрыл за ним дверь.
Парень окинул взглядом камеру.