Плохая мать

— Вау, спасибо. Это не проблема. Мне это нравится. Увидимся завтра.

Она повесила трубку, ее глаза снова вернулись к заметкам, а мозг пытался объединить и упорядочить всю имеющуюся у нее информацию.

— О, Мирабель, — прошептала она. Была ли она Вайолет? Работала ли она в казино «Рояль» с жертвами убийств? Вайолет… мать Дэнни Боя?

Вдохновительница печально известной «Матери»?

Она не понимала. Как такое могло быть? Был ли у Мирабель еще один сын?

Сын, который теперь душил людей до смерти? Автор заметок? Оливер. Олли. Дэниел.

Он был ребенком, когда его забрал отец.

Внезапно она кое-что вспомнила и направилась в спальню Мирабель, где открыла верхний ящик. Коробочка, в которой она когда-то хранила тот давний браслет, была в самом конце, и дрожащими пальцами она вытащила ее наружу.

Сиенна положила его на комод и открыла крышку, крошечные петли издали тончайший скрип. Фотографии, которые она видела мельком много лет назад, все еще были там, и она вытащила их, отодвинув ту, что была сверху, в конец, рассматривая каждую по очереди. Это были фотографии младенца, затем малыша, маленького мальчика, все с одинаковыми темными волосами, большими темными глазами и робкой улыбкой. Она перевернула ту, что была внизу, и прочитала на обороте: Дэниел, 7 лет.

Тихий стон сорвался с ее губ. Она увидела в нем Гэвина, но больше всего она увидела Мирабель. Маленькую темноволосую версию Мирабель. О, Боже. Она крепко зажмурилась, пошатываясь. Когда она открыла глаза, то увидела, что под тем местом, где были фотографии, лежал фиолетовый тканевый мешочек на шнурке, и она отложила фотографии, уже зная, что внутри по ощущению мешочка в своих руках. Она потянула за шнурок и перевернула кошелек, серебряные доллары, которые она когда-то отдала Мирабель на хранение, высыпались на деревянную поверхность комода. Все они по-прежнему там, все до единого. Мирабель берегла их для нее все эти годы, потому что обещала. Еще до того, как она переехала в этот дом с пальмами, двойной духовкой, ванной комнатой и бассейном. Даже когда Сиенны не стало, и, конечно же, она нуждалась в них раз или два, чтобы свести концы с концами.

О, Мирабель.

Она вернула фотографии и монеты в коробку и ошеломленно пошла обратно на кухню.

Она остановилась в дверях, ее взгляд упал на кулинарную книгу на подставке на кухонном столе, закрытую, но с торчащей сверху закладкой. У нее перехватило дыхание, она подошла к ней и открыла в отмеченном месте, ее дыхание внезапно перехватило, когда она увидела, что внутри. Сложенный лист бумаги. С колотящимся сердцем она развернула его, уже зная, что это было, и кто это написал. Ей.

Он был здесь.

Глаза Сиенны пробежались по словам, ее сердце налилось свинцом.

Да, мама ушла навсегда, по крайней мере, я так думал. И вот однажды я включил телевизор и увидел ее. Маму.

Она была в зале, болела за другого парня, который выигрывал в покер. Я стоял и наблюдал. Поглощенный. Мой разум кружился. Гудел от… воспоминаний. Не снов. А затем пришло понимание, словно черное солнце, поднимающееся над бесцветным морем. Она была реальной, а не плодом моего воображения, в котором я убедил себя. Нет… Она была очень реальной. Живой. Она жила двойной жизнью. Она пряталась и никогда не останавливалась.

Как только я нашел маму, то больше не мог притворяться. Мне пришлось смириться с тем, как все было на самом деле.

Так, как все было.

Это заняло у меня много времени. Годы.