– Прощайте, друзья, – собрав силы, сказал раненый. – Я умираю, но вы будьте храбрыми до конца. А хорошо мы им всыпали…
Макаренко похоронили в Тараще».
О жене Макаренко Ольга Петровна Котовская писала Шм ерлингу 2 мая 1936 года: «Жена Макаренко родом казачка, была в полку сестрой. Ездила верхом. Невысоких моральных качеств, он ее не уважал, а относился как к «бабе». Похоронив его, она в тот же день сошлась с Жестокановым, что вызвало у всех отрицательное отношение по отношению к Жестоканову, казалось, что это было оскорблением памяти Макаренко».
Ко 2 июня, перед переходом в наступление, в бригаде Котовского осталось всего 210 бойцов кавалерии. Польская армия оказалась гораздо более серьезным противником, чем деникинцы и армия УНР, не говоря уже о разного рода повстанческих отрядах. Это была регулярная армия, воодушевленная национальной идеей. Поляки стремились вести позиционную войну против кавалерии. Да и их собственная регулярная кавалерия, уланы, была грозным противником. Большинство польских кавалеристов имели опыт Первой мировой войны в армиях Австрии, Германии и России. Нередко после боев на польском фронте в бригаде Котовского оставалось не более трети боевого состава.
В июне, после прорыва польского фронта Конармией Буденного бригада Котовского перешла в контрнаступление в районе Белой Церкви. Реввоенсовет Юго-Западного фронта потребовал от 45-й дивизии и бригады Котовского: «Решительным наступлением не позднее 10.VI овладеть районом Фастов – Корнин, кончастями в кратчайший срок перерезать шоссе Киев – Житомир». После того, как войска фастовской группы Якира овладели 10 июня Фастовым, фастовская группа была расформирована, и ее дивизии и бригада Котовского включены в состав Конармии. 11 июня Буденный и Ворошилов приказали Котовскому: «ликвидировать группу противника, засевшего в районе Васильков – Обухов…».
24 июня Котовский пытался войти в Любар через мост через Случь, однако белополяки, бросившись в контратаку, потеснили, котовцев и подожгли мост. Котовский докладывал, что «сделанным налетом м. Любар захватить не удалось, так как противник прочно закрепился. Первый кавполк ворвался в конном строю в местечко, но был выбит противником, открывшим ураганный пулеметный и ружейный огонь. Потом спешился и в пешем строю выбивал противника, но не мог удержаться и вынужден был отступить. Второй кавполк действовал со стороны Гриневцы, переправился на другой берег реки, но по причине местности, не давшей возможности развернуться кавалерийскому строю, ввиду канав и трясин, вынужден был отступить».
Котовский решил атаковать Любар в пешем строю. После рукопашного боя злосчастное местечко было взято. Но в этом бою был тяжело ранен командир 1-го кавполка Илларион (Михай) Степанович Нягу, давний соратник Котовского. Он был направлен в Одесский военный госпиталь, где пробыл почти год. В марте 1921 года, при переезде из Одессы в Таращу, Нягу заболел воспалением легких и умер.
29 июня бригада Котовского заняла местечко Лабунь, выбив оттуда батальон 19-го польского пехотного полка.
2 июля бригада Котовского, усиленная 400-м стрелковым полком 134-й стрелковой бригады, столкнулась у местечка Грицов с группой польского полковника Гогенауэра в составе 145-го пехотного полка и 1-го батальона 4-го полка Подолянских стрелков, усиленной 6-м уланским полком. На этот раз удача отвернулась от Котовского. Поляки заняли Грицов, а бригада Котовского отступила к селу Б. Пузырьки, потеряв два орудия. На следующий день котовцы, поддержанные тремя стреловыми полками 133-й и 134-й стрелковых бригад, попытались отбить Грицов. Местечко несколько раз переходило из рук в руки, но осталось за поляками, которые ввели в бой основные силы 18-й пехотной дивизии. На следующий день котовцы смогли остановить дальнейшее наступление 6-го уланского полка у Б. Пузырьков. 4 июля кавбригада Котровского взяла село Белополье, захватив там три орудия.
Тяжелые бои завязались за село Горынку, прикрывавшую дорогу на Кременец. Здесь 16 июля бригада Котовского была остановлена сильным артиллерийско-пулеметным огнем и проволочными заграждениями. Котовский поднял бойцов в атаку, но был тяжело контужен взрывом снаряда и больше месяца провел в госпитале, а потом отдыхал в Одессе и на Днестре. Вот как описал Шмерлинг со слов очевидцев обстоятельства ранения Котовского: «Дав шпоры коню, комбриг выехал на дорогу. Котовцы увидели своего командира. Над головой его сверкал обнаженный клинок. В нескольких шагах за комбригом следовали на конях штаб-трубач и коновод Васька. Все трое ехали легкой рысью.
Белополяки сразу заметили Котовского. По дороге застрочил пулемет. Через несколько секунд огонь прекратился.
Котовский, не останавливаясь, объезжал цепь. Начальник штаба кричал ему вдогонку:
– Товарищ комбриг! Укройтесь за деревом!
– Подымайся в атаку! Вперед! – бросал бойцам Котовский. Огонь усилился. Совсем рядом, на дороге, разорвался снаряд.
Недолет. Не опуская руки, не наклоняя головы, мчался Котовский. Снова разорвался снаряд, – перелет. А за ним–третий… И вдруг бойцы увидели, что Орлик мчится без всадника.
– Убит! – пронеслось по цепи. Иногда прошли секунды первого оцепенения, раздалось «ура». Один за другим вскакивали бойцы. Без команды, без командира бросились котовцы в штыковую атаку.
Несколько человек подбежало к месту, где разорвался снаряд. Они увидели Котовского. Упираясь ладонями в землю, он силился приподняться.
– Комбриг жив! Жив! – кричали друг другу котовцы. Теперь никакой огонь не мог удержать их.
Котовский поднялся, глубоко вдохнул в себя воздух и крикнул:
– Батарею сюда!