Потом Коба все время был в разъездах, устраивал собрания, агитировал против меньшевиков. Летом 1905 года он занялся формированием в Чиатурах «красных сотен» – вооруженных отрядов, которые сначала мыслились как защита от черносотенцев, а затем – как орудие для захвата власти.
20–22 августа 1905 года в Баку прошли самые ожесточенные армяно-татарские столкновения. Были подожжены нефтепромыслы, сгорела почти половина вышек, нефтедобыча сократилась вдвое и до 1917 года так и не успела достичь прежнего уровня. На этом фоне, по крайней мере на Кавказе, борьба с социал-демократами отходила для власти на второй план.
Но и социал-демократы доставляли властям немало хлопот. 29 августа 1905 года в Тифлисской городской управе на собрании общественности обсуждался проект законно-совещательной Думы, одобренный царем. Социал-демократы привели с собой на собрание рабочих. Полиция и казаки попытались их вывести из зала. В результате стычки было несколько убитых и десятки раненых. По инициативе Джугашвили была выпущена листовка с протестом против «злодейского убийства рабочих» и призывом к забастовке, не имевшим, впрочем, особого успеха. В начале сентября под руководством Джугашвили большевики попытались похитить 2 тыс. винтовок из кутаисского цейхгауза, сделав подкоп, но условия почвы не позволили довести задуманное до конца.
В сентябре 1905 года Иосиф в Тифлисе познакомился с Като (Екатериной) Сванидзе, на квартире которой он жил, а в ночь с 15 на 16 июля 1906 года они обвенчались в церкви Святого Давида. К тому времени Като уже ждала ребенка. Ночное венчание было обусловлено тем, что Сосо жил нелегально, без документов, и его товарищ по семинарии согласился обвенчать их при условии, что об этом не узнает первый священник церкви. В середине декабря 1905 года Коба участвовал в конференции большевиков в Таммерфорсе. Там он делал доклад о положении на Кавказе, и деятельность большевистского Кавказского союза РСДРП удостоилась одобрительной резолюции. Джугашвили также выступил решительным сторонником бойкота выборов в Думу, и эта его позиция была поддержана Лениным.
В Тифлис Сталин вернулся вскоре после подавления вспыхнувшего там восстания рабочих, продолжавшегося 18–24 декабря. Он стал одним из организаторов покушения на начальника штаба Кавказского военного округа генерал-майора Федора Федоровича Грязнова, смертельно раненного 16 января 1906 года бомбой, брошенной на улице террористом Арсеном Джорджиашвили, рабочим железнодорожных мастерских. Генерала обвиняли в жестокости при подавлении восстания. Убийцу повесили.
В январе 1906 года, садясь в конку, Сосо оступился, упал и в кровь разбил себе лицо. А когда отлеживался на конспиративной квартире, нагрянул военный патруль, и он едва унес ноги. С разукрашенной физиономией ходить по улицам было опасно – полиция и военные задерживали всех подозрительных. Вынужденное безделье он посвятил подробной разработке планов вооруженного восстания. Достал карту Тифлиса и двигал по ней оловянных солдатиков, мечтая взять город с боем. Но нового восстания в Тифлисе так и не произошло.
В апреле 1906 года Джугашвили посетил Стокгольм, где выступил на IV Объединенном съезде РСДРП (там преобладали меньшевики). Здесь он отстаивал раздел помещичьих земель и передачу их в частную собственность, тогда как большинство меньшевиков стояло за муниципализацию помещичьих земель, т. е. за передачу их в собственность органов местного самоуправления, а основная часть большевиков – за их национализацию.
13 ноября 1906 года Екатерину Сванидзе арестовали по обвинению в хранении нелегальной литературы. Учитывая ее беременность, Като в тюрьму сажать не стали, а присудили к двухмесячному аресту в полицейской части. Жена пристава шила платья у сестер Сванидзе. Она не разрешила мужу держать Като в комнате полицейской части, а отвезла ее к себе на квартиру. Сидеть там узнице пришлось не два, а полтора месяца. Сосо в это время был в отъезде в Баку.
Сын Сталина Яков родился 18 марта 1907 года. Из-за того, что брак Иосифа и Като был совершен тайно и о нем не было даже сделано отметки в паспорте жены, которая сохранила девичью фамилию, крестить его удалось лишь несколько месяцев спустя.
Джугашвили был избран делегатом на V съезд РСДРП, который состоялся в Лондоне в конце апреля – середине мая 1907 года. По дороге в Берлине он встретился с Лениным. Они обсудили предстоящую крупную экспроприацию в Закавказье. На съезде большинством голосов было принято решение в связи со спадом революции распустить боевые дружины. Среди голосовавших против были Ленин и Коба. В Лондоне Миха Цхакая заболел. Джугашвили и Степан Шаумян ухаживали за ним, но, не дождавшись выздоровления, вынуждены были пуститься в обратный путь. Цхакая думал последовать за ними, однако из-за наступившей реакции попасть в Россию не смог и вернулся только через десять лет, уже после Февральской революции. Так наиболее авторитетный руководитель закавказских большевиков оказался на долгие годы за границей, что автоматически увеличило влияние Кобы в закавказской парторганизации.
13 июня 1907 года на Эриванской площади Тифлиса среди бела дня было совершено нападение на почтовую карету и похищено 250 тыс. рублей, перевозившихся в местное отделение государственного казначейства. В ходе перестрелки было убито более 10 человек, в основном – случайных прохожих. Эта экспроприация была категорически осуждена меньшевиками, потребовавшими исключения из партии всех к ней причастных. Ведь съезд только что постановил отказаться от эксов, а большевики на это решение демонстративно наплевали. В результате Коба вынужден был покинуть Тифлис, где в местной социал-демократической организации резко преобладали меньшевики, и перебраться в Баку.
Осенью 1907 года Джугашвили предложил возродить бакинскую боевую дружину. К тому времени в руководстве Бакинского комитета уже преобладали большевики. Из меньшевиков эту идею поддержал Андрей Януарьевич Вышинский, предложивший «достать» оружие у полиции и жандармов (попросту – купить). По данным Бакинского охранного отделения, уже к 15 сентября 1907 года большевики потратили на эти цели около 80 тыс. рублей.
22 ноября 1907 года от брюшного тифа умерла Като. Она скончалась в Тифлисе на руках у мужа. Восьмимесячного Яшу забрала к себе сестра Като, Сашико. Сталин горевал, но недолго.
В начале 1908 года бакинские большевики стали готовить новую крупную экспроприацию. Им стало известно, что из центра в Баку Каспийским морем везут 4 млн рублей для последующей переправки в Туркестанский край. Чтобы раздобыть оружие, боевики устроили налет на флотский арсенал. Однако дом, где хранилось похищенное оружие, привлек внимание жандармов. Двое боевиков погибли при аресте, подготовка к эксу была сорвана. Сталин на время покинул Баку. Позднее, 15 марта 1908 года, ему только чудом удалось ускользнуть из рук жандармов, которые окружили Бакинский Народный дом. Там должна была состояться конференция РСДРП. Делегатам удалось смешаться со зрителями, смотревшими спектакль, и избежать ареста.
Но Джугашвили-Кобу взяли уже в ночь на 25 марта 1908 года в одном из бакинских притонов с документами жителя селения Маквини Кутаисского уезда Гайоса Бесовича Нижерадзе. При нем обнаружили «нелегальную переписку» – документы Бакинского комитета РСДРП. 1 апреля задержанный признался, что он – Иосиф Джугашвили, но заявил, что после побега из ссылки ничего дурного не делал. В позднейших показаниях Сосо уточнил, что вообще обретался в Лейпциге больше года – вплоть до Высочайшего манифеста 17 октября 1905 года, после которого была объявлена амнистия политическим преступникам, и побег из ссылки уже не могли поставить ему в вину. А до манифеста, мол, сидел себе мирно в Германии, прихлебывал пиво. Затем вернулся в Закавказье, стал потягивать родное кавказское вино, писать корреспонденции в «Гудок» да трудиться в профсоюзе конторщиком.
Жандармы по агентурным донесениям прекрасно знали, что в 1905 году Джугашвили находился в Закавказье, а не в Германии. Однако весомых улик для суда против него не было. Предлагалось выслать Джугашвили в Сибирь на 3 года под гласный надзор полиции, но очень скоро дело свелось к ссылке на 2 года в Вологодскую губернию, откуда не бежал только ленивый. Коба бежал оттуда 24 июня 1909 года, причем на первом этапе переоделся в крестьянский сарафан, уже 26 июня был в Петербурге, а 7 июля выехал в Тифлис. Затем прибыл в Баку, где успел возобновить выпуск подпольной газеты «Бакинский пролетарий».
Уже в феврале 1910 года Джугашвили был намечен в центральное руководство РСДРП – Русское бюро партии. Однако это назначение не состоялось из-за его конфликта с другими членами Бакинского комитета, а также потому, что 23 марта 1910 года Коба был арестован в Баку вместе со своей сожительницей Стефанией Леандровной Петровской. Охранке надоело, что он постоянно уходит от наблюдения и водит за нос филеров, которых уже всех знал в лицо. Противники Кобы признавали, что он был искусный конспиратор и по части подпольной работы собаку съел. Его стихия была в скрытой от посторонних глаз организаторской работе, тогда как по части выступлений на рабочих митингах он был не силен. Джугашвили запираться не стал и сразу назвал свое подлинное имя и признался в побеге из вологодской ссылки. В мае 1910 года товарищи Кобы с помощью взяток добились его перевода в тюремную больницу, достав справку, будто у него туберкулез 3-й степени. Ссылаясь на мнимую болезнь, Джугашвили просил бакинского градоначальника максимально смягчить ему меру пресечения, а также позволить вступить в законный брак с Петровской. Поскольку Петровскую освободили, Коба рассчитывал, что его тоже освободят. Но просьба осталась без ответа.
23 сентября 1910 года разрешение на брак с Петровской последовало, но уже не застало Джугашвили в Баку. Ему было на пять лет запрещено жительство на Кавказе, и он был возвращен к прежнему месту ссылки – в Вологодскую губернию. На этап его отправили как раз 23 сентября. Между тем 15 сентября в руки жандармов попал архив Бакинского комитета РСДРП, а там нашлись расписки «Кобы» за деньги, полученные «на нужды техники» – для устройства типографии. Но никакого хода новому делу давать не стали. То ли жандармское начальство подкармливалось взятками со стороны оставшихся на свободе друзей Кобы, то ли, что вернее, решило просто не возиться с судебным процессом, удовлетворившись тем, что баламута Джугашвили удалось спровадить за пределы Кавказа.
31 декабря 1910 г. Коба из Сольвычегодска писал Ленину и другим членам ЦК РСДРП: «По-моему, для нас очередной задачей, не терпящей отлагательства, является организация центральной (русской) группы, объединяющей нелегальную, полулегальную и легальную работу на первых порах в главных центрах (Питер, Москва, Урал, Юг). Назовите ее, как хотите, – «Русской частью Цека» или вспомогательной группой при Цека – это безразлично. Но такая группа нужна как воздух. Как хлеб… С этого, по-моему, и пойдет дело возрождения партийности. Не мешало бы организовать предварительное совещание работников, признающих решения Пленума, конечно, под руководством Цека… Теперь о себе. Мне остается 6 месяцев. По окончании срока я весь к услугам. Если нужда в работниках в самом деле острая, то я могу сняться немедленно»[4]. Партия была ослаблена арестами, поступления денег от спонсоров и экспроприаций сильно уменьшились, и вопрос о новом побеге Сталин затронул только вскользь: мол, если уж партии я так необходим, то, пожалуй, мог бы сбежать.
В конце февраля 1911 года он под предлогом лечения несуществующего туберкулеза уехал в Вологду. Там по его просьбе врач-большевик Саммер дал справку, что Джугашвили находился у него на излечении. ЦК прислало ему 70 рублей на побег. Но эти деньги банально присвоил член партии – бывший студент Томского технологического института ссыльный Арам Исаакович Иванянц. Поэтому Кобе пришлось вернуться в Сольвычегодск, запасшись справкой, что в Вологде он был на лечении.