Но, конечно, я не чувствую себя свободно. Прихожу на кухню, не знаю толком, куда себя деть.
— Лада, покушаете сливочный супчик с форелью? Или разогреть отбивную с овощами? Еще тортик есть, но не будете же вы только сладкое…
Машу головой.
— Сладкое я не буду вообще. А суп вполне подойдет, спасибо.
Может, в другое время я бы поголодала, но у меня на грудном вскармливании малыш.
— Хорошо! — бодро отзывается Марина. — У нас еще и хлебцы есть. Накрыть в гостиной?
Боже, да я понятия не имею. Пожимаю плечами.
— А можете тут, со мной посидеть, — улыбается женщина.
Я молча киваю.
— Давайте здесь.
Кухня просторная, здесь два окна. У одного из них лаконичная обеденная зона с круглым белым столом и четырьмя мягкими стульями. Прохожу туда, пока домработница отлажено сервирует мне обед.
— Вы же кормящая мама! — на секунду она тормозит с плетеной корзиночкой в руках. — Теперь буду учитывать этот момент в меню.
Морщусь.
— Не стоит. Я не пробуду тут долго.
Помощница по хозяйству слегка опешивает. Пугается, наверно, что сказала не то. А после решает спасти ситуацию.
— Я совсем не хочу лезть в ваши дела! — заверяет она. — Но о таком папе, как Мирон Алексеевич можно только мечтать. Достойный человек! И он с таким чувством говорит о сыне. Я чуть не заплакала, когда он мне сообщил.
Сотрудница дома должна быть в курсе дела, это нормально. Но сами ее слова меня очень сильно смущают. Мирон говорил с эмоциями? Что-то с виду я их не заметила…
— Мирон был рад? — кажется, я собираюсь посплетничать.
Марина тоже на секунду приходит в шок.
— Хозяин все чувства держит в себе, как и многие мужчины. Но я видела его глаза! Они стали добрыми-добрыми. И он сам проверял, чтобы комнату обставили всем необходимым. Раньше он быта никогда не касался! Я же в доме давно работаю, как только они с Сюзанной эту дачку себе прикупили.