— Нет, даже на мои сообщения не ответил. Видимо, после неудачи с наследством он вычеркнул нас из своей жизни.
Красильников трет переносицу.
— Ты грустишь из-за этого?
От вопроса я чуть не испускаю стон.
— Потому что человек, за которого я вышла и с кем хотела растить ребенка, желал только срубить бабла? И в итоге урвал хоть немного… Нет. что ты! Я ни капли не расстроена.
Мирон выдыхает как-то резко.
— Я имел в виду… Ладно, извини.
Как будто уютный момент разрушился. Вот глупость! Но лоб Мирона расчертила морщинка, и мужчина повернулся от меня к малышу. Взглядом скользнул по его кулачкам, посмотрел в глазки. Мне стало неловко.
— Это мне нужно извиниться, Мирон. Прости. Я выплеснула эмоции по отношению к Ивану! А ты хоть и… помог ему, но не отвечаешь за первопричину всего этого бреда.
— Брось, — говорит Мирон, хотя заметно смягчается, — я уже говорил — итог сего «бреда» получился чудесный.
— Я больше жизни люблю своего сына…
Насчет Матюшки он абсолютно прав. Смотрю на сыночка и вздрагиваю — именно в этот момент приходит уведомление об электронном письме. Скорее всего, это результат ДНК из лаборатории. Телефон лежит недалеко.
— Оставлю тебя одну.
Мирон поднимается на ноги. Но я тоже встаю и останавливаю его взглядом.
— Подожди. Это касается и тебя тоже.
Открываю почту — так и есть. Быстро нажимаю на письмо, буквально впиваюсь взглядом в открывшийся документ. Начало, написанное научным языком, цифры. У меня хоть и экономическое образование, но сейчас трудно собраться и воспринимать заумные формулировки. Но совершенно точно я понимаю, огромный процент вероятности, что Мирон — отец Матвея.
Еще доктор от себя лично написал, что предыдущая бумага подлинна и совпадает с их результатом. Значит, Мирон был со мной честен.
От напряжения из моих глаз выкатываются слезы.
— Что там?! — напоминает о себе Красильников.
Поднимаю на него затуманенный взгляд, быстро стираю капли.